Кожевников Вячеслав Викторович

Вячеслав Викторович Кожевников погиб во время боя, отвлекая врагов от товарищей, выполняющих боевое задание.

Вячеслав Викторович Кожевников. Источник: Книга памяти Красноярского края. Афганистан, 2014 г.

Родился в 1961 г. Погиб 24 декабря 1980 г. Награжден орденом Красной Звезды. Похоронен в городе Ачинске.

Первая похоронка пришла в Ачинск из Афганистана ровно через год после ввода туда советских войск. Вячеслав Кожевников погиб 24 декабря 1980 г. за неделю до своего девятнадцатилетия. Каково Славе было в Афганистане, он писал в письмах. За девять месяцев службы он отправил их двадцать четыре.

— Для кого храню, не знаю, — говорит его мама Валентина Ивановна Кожевникова, показывая тетрадь, потускневшую от времени. Из нее она брала листы, чтобы написать ответ сыну. В нее же складывала и пришедшие от него, которые старательно пронумеровывала. Говорит, перебирая их:

— Слава у меня был единственный, кровиночка моя. Он в день своего рождения в роддоме был восьмым младенцем, появившимся на свет. До него родились семеро девочек. Акушерка, поздравляя меня, сказала: «Первый, единственный мальчик, да еще в рубашке родился. Все счастье его!»

Счастьем он был для родителей. Из большинства его выделяла честность.

— Никогда не врал, даже в шалостях всегда сознавался: «Мама, я окошко нечаянно в школе разбил. Надо папу попросить, чтобы вставил», — вспоминает Валентина Ивановна. — Даже когда взрослел, оставался нежным ко мне. Всегда из школы или с прогулки возвращался с подарком. То какой-то цветочек сорвет, то веточку, то листик необычный. Подаст мне свой сюрприз, чмокнет в щеку, скажет: «Мадам, это вам!»

Еще у него была какая-то постоянная готовность помогать людям. Мама, приводя примеры, припомнила случай, когда на отдыхе в Ялте соседка по пляжу уронила в море пробочку от плавательного матраса. Слава ведь разыскал ее на дне. Несколько раз нырял в ластах, но добыл пропажу. А уж матери он всегда был первый помощник. А так ничего особенного за восемнадцать лет своей жизни он не совершил. Успел получить права на управление мотоциклом. Поступил в техникум, но проучился полгода. Оттуда Кожевникова в апреле 1980 г. и призвали в армию.

Как он провел последние месяцы своей жизни, мы узнаем от самого Славы. Он погиб, но продолжает жить в своих письмах.

«Загнали нас в самую южную точку страны. Здесь формируют новый полк. Я попал в мотострелки. А через полгода в Афганистан нас запрут, банды вылавливать».

Парень он был близорукий, а очки свои успел разбить еще в поезде. Пришлось просить мать прислать новые. Хотя что может разглядеть вдали человек со зрением минус 5? Как можно было с таким слабым зрением отправить человека на войну?!

Приехал он в Термез весной. Но жара в конце апреля стояла такая, что солдатский режим пришлось подстраивать под нее.

«Здесь сейчас температура доходит до 50 градусов, так что с часу до четырех у нас сонный час. Подъем — в 4, а отбой — в 11—12 ночи».

Кроме солдатской муштры, ребятам приходилось не только работать на погрузке снарядов, но и заниматься далеко не боевыми искусствами.

«Я думал, хоть избавился от этой работы — полоть, а здесь хлопок», — жаловался парень во втором письме.

Но Слава не унывал. По натуре был оптимистом. У него было много новых впечатлений. Изначально предполагалось, что молодые солдаты пробудут в Термезе полгода, но что-то изменилось. Уже через два месяца, сразу после присяги, их отправили в Афганистан. За несколько дней до этого Вячеслав впервые стрелял из автомата. Об этом он с восторгом писал отцу.

Палаточный лагерь полка расположился в горах, где не было ничего, кроме камней. Ни единого дерева. Но жара, хотя уже наступило лето, была куда меньшая, чем в пустынном Термезе весной.

Несколько месяцев близорукому Славе приходилось обходиться без очков. Его возили к окулисту, врач выписал рецепт, но сделать очки не представлялось возможным. Пришлось парню в очередной раз писать матери и просить прислать очки.

Мать вспоминала, как сильно, будучи мальчиком, Слава любил природу, особенно насекомых, но даже поймав их целую коробку, всегда отпускал, поясняя, что они тоже жить хотят. В Афганистане с детской слабостью пришлось проститься.

«…Здесь, знаете, есть скорпионы и фаланги, укус которых смертелен. А мы уже не раз убивали фалангу у себя в палатке», — пишет он через три месяца после начала службы.

Чуть позже, как раз через полгода от начала службы, убивать приходилось не только опасных насекомых, но и душманов.

«Ездили в ночь минировать. Сначала, мама, как-то страшно было. Начнется какая-то каша, а ты не знаешь, что делать. Да и если знаешь, то с непривычки думаешь, как это — в человека стрелять? А теперь вроде пообвыкся, ничего стало. Уже не думаешь ни о чем таком».

Говорят, в боевых частях не было дедовщины, как нет ее в погранвойсках. Мол, там, где у парней в руках настоящее оружие, ее быть не может. Но в письмах нет-нет да и проскользнет про дедов.

«Знаете, вот сел и не знаю даже, что писать, так на душе скверно, — говорится в тринадцатом письме. — Да еще и эти дембеля свирепствуют. Пока потерплю, но еще одна выходка — и я за себя не ручаюсь».

Славу Кожевникова отправили в командировку учиться на холодильщика, и, в отличие от школы, здесь он все сдал только на хорошо и отлично.

В последнем письме, датированном седьмым декабря, он написал: «Вот приедут на днях молодые, и вся рота наша уедет на задание».

Им предстояло заминировать триста километров дороги. Задача, поставленная начальством, была выполнена, рота возвращалась в часть, когда на них напали душманы. Кожевников первым выпрыгнул из машины и вступил в бой. Этим он отвлек врагов от товарищей, но сам погиб.

Вячеславу не было еще 19 лет. Он очень любил жизнь, но отдал ее без колебаний, когда надо было спасать других.

У родителей сейчас вместо сына могильный холм и памятник, с которого смотрит навсегда оставшийся молодым Слава на свою стареющую маму. Он уже никогда не сможет ее порадовать, вручив при встрече какой-нибудь сюрприз со словами: «Мадам, это вам!»