Крестьянское землепользование в Енисейской губернии во второй половине XIX в.

Во второй половине XIX в. юридическое право регулирования земельных отношений принадлежало общине. Поэтому крестьянин Енисейской губернии распоряжаться своим наделом мог только с санкции общинного приговора.

«Спор на меже». Репродукция картины К. А. Савицкого. Источник: Иллюстрированная история Красноярья (XVI — начало XX в.), 2012 г.

Прогресс в земледелии сдерживался архаичной системой землевладения, сложившейся еще в XVIII в. Верховная собственность на землю принадлежала государству и Кабинету Его Императорского Величества, а крестьяне выступали в качестве пользователей при условии выплаты оброка и повинностей. Хотя на практике крестьяне часто выходили за рамки закона, фактически присваивая право личного распоряжения землей.

Крестьянское надельное землепользование основывалось на началах захватно-заимочного устройства, при котором крестьянин, приходивший на свободные земли, захватывал надел соответственно своим хозяйственным возможностям, считая его своим даже в том случае, если он переставал его обрабатывать и переходил на новые земли. Избрав понравившийся участок, он огораживал его или опахивал. Размер надела определялся по формуле «куда соха, топор и коса ходили». Крестьянин мог свободно распоряжаться наделом: продавать, сдавать в аренду или передавать по наследству. Однако, несмотря на относительно широкую самостоятельность сибирского крестьянина в распоряжении землей, юридическое право регулирования земельных отношений принадлежало общине. Поэтому сибирский крестьянин обычно говорил «земля наша», а не «земля моя», и распоряжаться своим наделом мог только с санкции общинного приговора.

Сохранение общины в Сибири было обусловлено не только традицией русских крестьян, принесших в новые края привычные формы быта, но и специфическими для Сибири условиями: неоднородностью социального состава земледельческого населения (старожилы, новоселы, казаки, инородцы, ссыльнопоселенцы и т. п.), постоянным притоком переселенцев, экстремальными условиями для земледельческого хозяйства. Все это повышало организаторскую роль общины, и если на ранних этапах она в основном ограничивалась административными функциями — сбором податей и организацией общинных работ, то со временем по мере сокращения фонда свободных земель и нарастания земельной тесноты община все активнее начала вмешиваться в поземельные отношения.

Важным условием владения землей было ее использование в качестве объекта трудовой деятельности. В спорных ситуациях, когда земля, принадлежавшая владельцу на основании захватного права, не обрабатывалась им, она могла перейти во владение другого земледельца, который использовал ее в хозяйственных целях. Практика волостных судов дает многочисленные свидетельства того, что даже грубое нарушение прав владения землей считалось для крестьян оправданным, если оно мотивировалось требованиями трудового права, сущность которого выражалась в известной формуле «кто не работает, тот не владеет».

В 1880—90-е гг. община в Сибири вступила в новую стадию своего развития — уравнительно-передельную, для которой было характерно дальнейшее ограничение прав отдельного крестьянина на землю. Община по решению мирского собрания сдавала в арендное содержание пахотные земли, покосы, заимки, производила переделы земель, покосов, пастбищных угодий, регулировала пользование лесами, распоряжалась выморочными усадебными землями, могла отбирать наделы и передавать их во владение другим хозяевам. Однако этот процесс не завершился, и индивидуальное землепользование еще в значительной степени сохраняло свой статус.

Возрастание уравнительных тенденций не следует представлять лишь как торжество примитивно коммунистического начала. Уравнение преследовало цель обеспечить право каждого на землю как на условие труда. Но труд для крестьянина был не только правом, но и обязанностью каждого члена общины. И если она не выполнялась или выполнялась недобросовестно, то община могла взыскивать с нерадивых хозяев. Так, за неисполнение повинностей и неплатежи по решению общины надел неплательщика мог быть передан хозяину, исправно платившему мирские сборы. Община заботилась о максимально эффективном с точки зрения агротехники использовании земель. Она не противоречила частной инициативе, а, напротив, защищала и даже стимулировала ее. Так, разверстка наделов производилась исходя из производственных возможностей крестьянского хозяйства, строго индивидуального подхода, учитывавшего физические способности и моральную мотивацию к труду. Поэтому в общине всегда было неравенство и разделение на крепких хозяев и бедняков.

В этом смысле она не только не препятствовала сельскохозяйственному прогрессу, но и содействовала ему, используя рычаги экономического и административного давления, побуждая крестьян к рациональному ведению хозяйства.