Продовольствие в годы войны в красноярском тылу

Для улучшения питания жителей Красноярского края развивалась сеть ведомственных столовых — для стахановцев, инженерно-технических работников, инвалидов войны, научных работников, врачей и учителей.

Выдача хлеба на одном из красноярских хлебозаводов. Источник: книга «Красноярск — Берлин. 1941—1945 гг.», 2009 г.

Для улучшения питания жителей Красноярского края развивалась сеть ведомственных столовых — для стахановцев, инженерно-технических работников, инвалидов войны, научных работников, врачей и учителей. К началу 1943 г. такие столовые появились практически на каждом крупном предприятии.

Работник завода № 327 через много лет вспоминал столовское меню: «Давали суп с черными галушками. Талонов, бывало, дадут по 3–4, а в одной порции в тарелке с водой плавало 4–5 галушек. Вот мы воду сольем и сделаем одну порцию, но густую, и были радехоньки».

Там же питалась юная Надежда Крылова: «В столовой завода кормили плохо, по карточкам, были еще стахановские карточки, которые давали тем, кто работал сверхурочно, по ним выдавали ужин и 100 граммов хлеба».

«В ее меню был суп „Ассорти“ (бульон с пятью звездочками лапши), пюре, часто из подмороженной картошки,  — вспоминал встретивший войну подростком Александр Левицкий. — Иной раз по талонам выдавали один кусок хозяйственного мыла на месяц, пачку махорки, на которой был лозунг „Смерть немецким оккупантам“. Это была махорка из Канска. Дополнением к еде привозили в цех подсолнечный жмых, прессованные куски были как камень. Приходилось с голодухи употреблять и его. Однажды мне выдали пайку хлеба, а в нем оказалась большая тряпка».

Меню в рабочих столовых не было одинаковым для всех. Обед зависел от категории клиента: одно дело — обыкновенный работник, совсем другое — когда представитель инженерно-технического персонала. В иные дни первые наедались супом, рыбными котлетами, кабачками и селедкой. А вот творческая интеллигенция чревоугодничала: к супу и рыбным котлетам получала еще и шницель, овощи, рисовую кашу, навагу и яйца. Существовали отдельные столовые для стахановцев. Например, в такой столовой при заводе № 4 ежедневно отпускалось 1500 обедов.

В четвертом квартале 1943 г. в крае было открыто 53 специальные столовые и магазина для номенклатурных работников. Руководители краевых, городских, партийных, комсомольских, советских, хозяйственных и профсоюзных организаций, а также первые секретари райкомов ВКП(б) и председатели райисполкомов получали продовольственные карточки по группе рабочих особого списка, литерные обеды и сухие пайки.

Основной номенклатурный паек включал 2200 г. мяса и рыбы, 500 г жиров, 500 г сахара, 1500 г. крупы и макарон. По талону на сухой паек «Литер-Б2» руководители получали 2200 г. мяса и рыбы, 1000 г. жиров, 1000 г. сахара, 2000 г. крупы, 10 кг картофеля, 5 овощей, 50 г чая, кусок туалетного мыла, кусок хозяйственного мыла, 300 г табака или 500 штук папирос.

По особым нормам снабжались деятели науки и искусства. Особо значимые нормы полагались высшим категориям. Вот только нередко об ученых и лицедеях забывали. Имея карточки, эти люди в течение нескольких месяцев не могли получить шоколад, яйца и картофель. Именно на подобные трудности жаловался член-корреспондент АН СССР, профессор В. Ю. Визе. Добавим, в крае к высшей категории научных работников относились всего пять человек.

К особым столовым прикреплялись семьи фронтовиков. В 1943 г. в Красноярске открылась детская столовая на полторы тысячи мест. К концу войны количество пунктов питания в краевом центре выросло в три раза. В городе увеличилось количество торговых точек, ряд магазинов был открыт до двух часов ночи, чтобы рабочие вечерних смен могли отовариться.

Многие считали удачей получить направление на комиссию в поликлинику — были шансы получить справку об усиленном питании. Таких «диетиков» на производстве полагалось кормить дополнительным обедом.

Осенью 1943 г. нормы снабжения по карточкам всех категорий граждан снизились. Это связано с тем, что для населения освобожденных регионов страны потребовались дополнительные ресурсы. К прежним нормам снабжения вернулись только в 1945 г.

1943 г. стал самым голодным. Сказалось изъятие из отрасли сельского хозяйства буквально всего: людей, техники, продукции. Красноярский край голодал. Из воспоминаний Пелагеи Федоровны Санько из Иланского района: «Сегодня, когда я смотрю на хлеб на столе, я не могу не вспомнить тех лепешек из травы, которые мы ели, которыми кормили детей. На травке да на воде, а выживали и работали от зари до зари. Пахали на себе. Шесть женщин в упряжке, а седьмая сзади за плугом — и по 50 соток в день напахивали. И жали хлеб серпами, снопы клали, возили на тележке и все ждали — только бы войне конец…»

Спасение пришло с приусадебных участков. Огороды появились буквально у каждой семьи: в палисадниках, на газонах. Любой свободный клочок земли использовался под посадки. На площадях, во всех уголках Красноярска — огороды, везде закипела необычная для города сельскохозяйственная работа. Даже на подоконниках раскрытых окон вместо цветов вызревали какие-нибудь капуста или огурцы. Огороды разбивали как отдельные граждане, так и предприятия, которым централизованно выделяли земельные участки. Власти всячески стимулировали агростремления сибиряков. В уборочную страду можно было бесплатно перевозить до 50 кг картофеля и овощей. Для солений семьям выделяли по 2 кг соли, многодетным — в два раза больше.

Предприятиям рекомендовали разбивать овощные плантации. Так, работники фабрики кожизделий засадили 40 га капусты морозостойких сибирских сортов, более 20 га других овощей: свеклы, картофеля, огурцов, помидоров.

На 15 га вызревали овес, просо и гречиха. Работники питались сами, много овощей сдавали в общий городской фонд.

Заводу № 327 досталась бывшая целина — два участка. Посадка картофеля для заводской интеллигенции превратилась в пытку. Не обходилось и без курьезов. Так, доктор наук, профессор Я. Н. Фельд с сестрой просто закопали мешки картофеля на поле. Через несколько дней отыскать «тайник» и завершить посадку не удалось. Настоящим удивлением для заводчан стал обильный урожай на этом месте. К сожалению, профессорская удача сопутствовала не всем. Один год работники райТЭЦ засадили картофелем 45 га. Собрали всего 50 т. Примерно столько же, сколько и посадили.

Средний урожай овощей с гектара — 8–10 т. Если рассчитывать только растительную пищу, то нужно съедать 3 кг овощей в сутки, чтобы в организм поступило достаточное количество белков и углеводов.

Тонизирующим напитком оставался чай — заваренная в крутом кипятке «засушка» (разнообразная засушенная трава: мята, мелисса, листья смородины). Красноярский горторг целенаправленно организовал сбор трав для выработки заменителей чая и кофе. Сушеные лесные ягоды, варенье выдавались по карточкам вместо сахара.

Сборы трав, смешанные с самосадом, спасали курильщиков. «Все курят самокруты, у всех вместо спичек — лупы», — вспоминают очевидцы.

В городе, в садах, в парках, по берегам и на островах Енисея — люди повсюду собирали съедобные травы, на них варились «супы», «каши», готовились лекарства. Для многих привычной и наиболее употребляемой пищей стала лебеда. Для борьбы с авитаминозом использовали витамин С, изготовленный из хвои. Региональные власти даже составляли специальные разнарядки для районов по объемам и видам трав, что необходимо собрать. Иногда абсолютно не учитывались местные реалии.

Из докладной секретаря Эвенкийского окружкома ВКП(б) по кадрам тов. Дроздова заведующей сектором советских кадров крайкома ВКП(б) тов. Шергиной: «Руководители некоторых отделов крайисполкома и краевых управлений в своих указаниях окружным организациям обнаруживают полное незнание нашего округа. В результате этого указания некоторых краевых организаций сплошь и рядом являются невыполнимыми для нас.

Вот пример: исполком крайсовета 19 апреля 1944 г. принимает решение о заготовке дикорастущих лекарственных и технических растений. Автором проекта решения является зав. крайаптекоуправлением тов. Шляпина. Согласно установленному плану по докладу тов. Шляпиной мы должны заготовить в округе: белены 4 кг, донника 4 кг, березовых почек 4 кг. Белена, донник у нас не растут. Береза есть, но почки на ней бывают в мае, а решение крайисполкома получено нами 24 июня, когда на березе уже нет ни одной почки.

Второй пример: согласно плану начальника отдела заготовок тов. Эренпрейс мы должны заготовить мясо барсука, которого у нас нет, планируется заготовка черемши, которая у нас не растет. Предусматривается заготовка 870 штук кож крупного рогатого скота, а чтобы получить это сырье нам надо забить 80% поголовья этого скота во всех секторах».

На улицах города можно было встретить объявления с рекомендациями сборщикам дикорастущих съедобных растений. «Все травы должны собираться отдельно. Все собранные растения подлежат тщательной промывке», — гласили такие памятки. Из них сибиряки могли узнать, что крапиву нужно брать молодую, лучше всего одни листья, у лебеды собирать молодые побеги. У лопуха нужно было брать лишь корни однолетних экземпляров. Молодые, небольшие листья одуванчика можно употреблять в салат, а корни служат заменителем цикория. Щавель и черемшу собирали целыми бригадами, для чего привлекались школьники. Эти обычные для Сибири растения спасли немало жизней в те трудные годы. Конечно, те, кто получал карточки 1-й категории, не голодали, но и они не пренебрегали сбором съедобных трав — витамины.

Хуже всех было подросткам 12–14 лет — молодой растущий организм требовал калорий, а не скромных граммов «иждивенческих» карточек. По большому счету, подростки были этого лишены. По весне жители городов и рабочих поселков собирали на картофельных полях мороженые клубни.

«Оттаивали, мыли, чистили, прокручивали на мясорубке, и мама стряпала лепешки,  — вспоминал Левицкий. — Иногда удавалось купить ведро картошки. Это был деликатес. Жарили ее на воде, в лучшем случае на рыбьем жире».

«Хлеб иногда удавалось сэкономить, — вспоминала Сара Барышник, — чтобы обменять его на рынке на молоко или купить валенки, без которых невозможно было добраться до работы, так как зимой часто стояли сорокаградусные морозы».

Для учеников в школах и рабочих поселках были введены завтраки. Они выдавались строго по спискам, подписанным директором школы. На каждого школьника дополнительно выдавали 50 г хлеба и 10 г сахара в день.

Хуже всего дело обстояло с жирами. Мясо в первую очередь отправлялось в действующую армию, потом уже на промышленное производство в города и поселки для всего остального населения. Мясные и молочные продукты продавались втридорога, поэтому основной массе сибиряков, питавшейся хлебом и картофелем, оставалось только мечтать о мясе.

Особым уважением стали пользоваться охотники. Власти обратили внимание на заготовки мяса диких животных. В мирное время охота была увлечением любителей да образом жизни обитателей таежных поселков — во время войны стала еще одним источником для пополнения скудного рациона сибиряков. Каждый четвертый-пятый килограмм мяса, поступавшего на улучшение питания населения, был заготовлен охотниками.

В Байкитском районе Эвенкийского округа женщины и подростки составляют до 50% от всех охотников. Охотники и рыбаки добивались больших успехов, выполняли сезонный план на 200–250%, да к тому же обучали молодых охотников из числа подростков.

Северные районы, бассейны Енисея, Ангары, Тунгусок превратились в центры заготовки рыбы — осетра, стерляди, тайменя, сига, ленка, чира, пеляди, тугуна, хариуса, язя, щуки, окуня, карася, сороги, налима, ельца. Заготавливали икру: осетровую, стерляжью, сиговую. Для обработки улова строили посолочные пункты, коптильни, ледники — рыбохранилища. Подготавливали бочкотару, соль, лодки-берестянки, орудия лова и забрасывали к местам вылова рыбы. Рыбу отправляли в Красноярск соленую — в бочках и юколу (вяленую рыбу) в деревянных ящиках. Для сплава рыбы делали плоты, до реки рыба доставлялась оленьим транспортом.

До 1942 г. рыболовство в Эвенкии носило потребительский характер. Затем было получено государственное задание по вылову 12 тыс. ц рыбы: «…Эта рыба должна стать вкладом Эвенкии в те продовольственные ресурсы, которые наш край дает фронту и рабочим военной промышленности».