Сибиряки на Курской дуге

Курская дуга стала символом воинской доблести для красноярцев, северо-енисейцев, мотыгинцев, жителей южных районов края, воевавших на рубежах в составе 309-й стрелковой дивизии.

Советская пехота контратакует под прикрытием танков. Источник: книга «Красноярск — Берлин. 1941—1945 гг.», 2009 г.

Всю весну 1943 г. на центральном участке советско-германского фронта было относительно спокойно. И немцы, и советские войска готовились к летним боям. Для обеих сторон они должны были стать наступательными. 15 апреля Гитлер подписал директиву о проведении операции, получившей название «Цитадель». С этого момента немцы занялись логистикой — созданием узлов снабжения. Железную дорогу Брянск — Орел трудовые отряды рейха реконструировали, а от Орла до Глазуновки даже построили новую магистраль. Местные партизаны этим работам всячески препятствовали, что сильно заботило командование Вермахта. Были проведены одна за другой три контрпартизанские операции — «Помощь соседа», «Вольный стрелок» и «Цыганский барон». На лесных бойцов были брошены не только пехотинцы с собаками, но и танки с авиацией. Но полностью подавить сопротивление народных мстителей нацистам не удалось.

309-я стрелковая дивизия три месяца «зализывала» раны после тяжелых зимних боев под Харьковом. Менялось и командование части. Начальником артиллерии дивизии стал полковник Барсоев, командиром 957-го стрелкового полка был назначен подполковник Шевченко. Прибывало и новое пополнение. Много было местных, из Курской области, испытавших на себе нацистскую оккупацию.

Дивизия в тот момент входила в состав 52-го стрелкового корпуса и занимала левый фланг второй полосы обороны 40-й армии Воронежского фронта. Впереди находилась 100-я и 219-я дивизии, позади — 184-я дивизия.

Так как советское командование знало о немецких планах, 309-я сибирская готовилась к обороне. Возводились долговременные огневые точки, рылись окопы и траншеи. Солдатам прививали «лекарство» от танкобоязни — показывали уязвимые места новых немецких танков «Тигр». Очень тщательно изучался опыт удачных зимних и неудачных весенних боев. В июне в качестве мишеней уже вовсю использовались немецкие позиции. Расчет 45-мм пушки старшины Бондаренко выпустил двадцать снарядов. Шестнадцать из них попали в цель — поражены были не только блиндажи, но и полевая кухня.

В начале июля и советские, и германские войска завершили подготовку к активным действиям. Вожди рейха еще мечтали, разбив Красную армию под Курском, вернуться к плану по захвату Москвы. Группы армий «Центр» и «Юг» должны были смести советскую оборону и выйти на оперативный простор.

Таблица. Общее соотношение сил сторон на Курской дуге на начало июля 1943 г.

Советские войска обладали численным, но отнюдь не качественным превосходством. Немецкая система управления армиями была по-прежнему на высоте.

«Операцию „Цитадель“ начали не немцы, а Красная армия, — отмечал ветеран Вермахта Вернер Гаупт. — Генерал Рокоссовский в ночь на 5 июля объявил в войсках своего фронта полную боевую готовность, а в 1 час 30 минут приказал шестистам батареям открыть огонь!».

«Я отдал приказ о начале контрподготовки. Все кругом закрутилось, завертелось, раздался ужасный грохот — началось величайшее сражение в районе Курской дуги. В этой адской „симфонии“ звуков словно слились воедино удары тяжелой артиллерии, разрывы авиационных бомб, реактивных снарядов М-31, „катюш“ и непрерывный гул авиационных моторов», — вспоминал маршал Георгий Жуков.

Лишь спустя полтора часа с аэродромов взлетели неуклюжие «юнкерсы» и начали методично «утюжить» советскую оборону. Следом пошли танки и мотопехота. Красная армия была к этому готова.

Из воспоминаний участника сражения Николая Евграфовича Федотова: «Техника, самолеты, танки — все было у нас. Дивизия была укомплектована полностью. В нашем отдельном батальоне, где я служил, мы уже были на 50 % вооружены автоматами ППШ с круглым диском, также имелось четыре станковых пулемета, четыре ручных, более сотни автоматов и три винтовки. Это уже считалось хорошим вооружением».

Однако немецкие удары в первые дни были очень сильными. Несколько стрелковых дивизий на передовой были буквально стерты танковым катком. Так, на южном фасе Курской дуги враг развивал наступление в Обояньском направлении, где находилась 6-я гвардейская армия генерал-лейтенанта И. М. Чистякова. Чтобы не допустить прорыва нацистских войск к Ракитному 309-я стрелковая дивизия вместе с 59-м танковым полком прибыла в район Дмитриевки.

По данным истории дивизии уже 7 июля стрелки были атакованы немецкими танками и пехотой из Королевского леса. Нападение было быстро отбито, а уже 9 июля 309-я дивизия была переброшена на новый участок — к югу от развилки дороги от Обояни до Белгорода. Одновременно она была переподчинена 1-й танковой армии. В тот же день на позиции сибиряков отошли 31-й танковый и остатки 31-го механизированного корпуса. Теперь главной задачей 309-й становилась борьба с танковыми подразделениями противника. А их было предостаточно. Здесь наступал 48-ой танковый корпус генерала фон Кнобельсдорфа. Днем 11-я танковая дивизия генерал-майора Мильха, двигаясь в сторону Обояни, захватила важную высоту южнее населенного пункта Новоселовка, соединившись с гренадерами дивизии Лейбштандарт. Там же действовала и элитная дивизия Гроссдойчланд («Великая Германия»).

Однако уже вечером 9 июля 1943 г. движение дивизий вперед было остановлено. Произошло это, как утверждает американский историк Дэвид Гланц, благодаря упорной обороне 309-й дивизии при поддержке противотанковой и полевой артиллерии. К тому же, не считаясь с огромными потерями, немцев с разных сторон контратаковали советские танковые бригады.

Из воспоминаний балахтинца Федора Похабова, попавшего на Огненную дугу сразу по окончании Ачинского военного училища: «Впечатление было такое, что земля колыхалась, двигалась от взрывов и огня. Смешались земля и небо. Почва там песчаная, приходилось в окопах друг друга откапывать, многие так и погибли, оглушенные и засыпанные. Так продолжалось в течение трех дней. Потери были огромные, в ротах оставалось по 8—9 человек от первоначального количества. После трехдневного отдыха отвели на пополнение. С Дальнего Востока прибыли бойцы постарше — вот тогда-то дело пошло, так как опыта у нас безусых не было. Присутствие рядом плеча старшего товарища вселяло уверенность».

В боях 9 июля особенно отличились артиллеристы. Под постоянными бомбежками «юнкерсов» они смогли подбить несколько немецких танков, в том числе новых «тигров». Так как основным противотанковым средством были «сорокапятки» (пушки калибра 45 мм), бронетехнику приходилось подпускать в упор и бить по слабому месту — гусеницам. Страшнее всего было расчетам противотанковых ружей. Против средних германских танков они были фактически бессильны. Тем не менее, 10 июля бронебойщики из 959-го стрелкового полка записали на свой счет три бронецели. В этих боях погибла комсомолка из Абакана, кавалер ордена Красной Звезды Антонина Александровна Ферапонтова.

Людские потери сибиряков были огромны. Раненых и убитых можно было эвакуировать только ночью — днем части дивизии находились под постоянным обстрелом. Часто санитарам, а это в основном девушки, приходилось брать в руки автоматы и отбивать атаки противника.

«11-я танковая дивизия не смогла продвинуться достаточно далеко, в то время как танковый корпус СС, действовавший на нашем правом фланге, вынужден был отбивать сильные танковые контратаки по всей линии фронта — как и мы сами, он продвинулся совсем немного», — писал начальник штаба германского 48-го танкового корпуса фон Меллентин.

11 июля немецкие атаки на позиции 309-й дивизии стали слабее. Это позволило совершить дерзкий выпад со стороны сибирского противотанкового подразделения старшего лейтенанта Уса. Незаметно выкатив «сорокапятки», с которых были предварительно сняты щиты, артиллеристы расстреляли группу немецких танков. Всего в штаб дивизии было доложено об уничтожении восьми броневых целей, в том числе одного «тигра». Всего за три дня дивизия подбила до 25 танков противника. Немецкие источники подтверждают потерю четырех средних танков.

В любом случае своевременное прибытие свежей 309-й дивизии сыграло значительную роль в том, что, не добивших успеха на Обояньском направлении, враг перенес главный удар на Прохоровку.

Красноярцы сражались не только под Обоянью, но и практически во всех частях советских войск на Курской дуге. Алексей Сазонович Клапоцкий из Абанского района попал в плен. Позже он вспоминал: «Бои шли ожесточенные. Помню свой последний бой, который был для меня недолгим. Танки шли сплошной лавиной, и один из снарядов разорвался недалеко от меня... И больше я ничего не помню. Меня оглушило, засыпало землей». Очнулся солдат уже у немцев, но не отчаялся — бежал и позже воевал с партизанским отрядом.

Лесосибирец Иннокентий Никитович Гаврилов вспоминает, что «там ужас был, черная тьма, самолеты горели, танки».

Алексей Игнатьевич Гриценко из Минусинска участвовал в сражении у деревни Прохоровки механиком-водителем танка Т-34: «Стоял сплошной гул от разрыва мин и снарядов, грохота танков. Пороховой смрад заволок все вокруг. Волна за волной накатывались немецкие танки. На наш Т-34 набросились четыре вражеских. Но мы не дрогнули, а в упор один за другим подбили их, а фашистов секли из пулеметов, давили гусеницами».

Прохоровское сражение — одно из крупнейших танковых сражений в мировой истории.

У Прохоровки сражался и Георгий Андреевич Оськин из Краснотуранского района. Он вспоминал, что у небольшой высотки видел убитых красноармейцев столько, сколько «снопов в поле».

12 июля маятник битвы под Курском качнулся в советскую сторону. Брянский и Западный фронты перешли в наступление. Через три дня их примеру последовал Центральный фронт Константина Рокоссовского. А на Орловском направлении началась операция «Кутузов», разработанная еще весной 1943 г. 23 июля советские войска вернули все территории, потерянные в первую неделю сражений.

На Курской дуге в газете 309-й дивизии «Во славу Родины» было опубликовано письмо жителей Хакасии: «Где бы ты ни был, боец, прими наш горячий привет и наказ земляков. Сражайся и дальше так же мужественно и бесстрашно, как сражалась твоя дивизия на правом берегу Дона, как сражается сейчас... Бей, круши, уничтожай врага так, как это делают золотоискатель из Балыксы Сиваков, шарыповский комсомолец Черноземов, колхозник Аскизского района Нербышев и бронебойщик Савельев из Черногорска. Мы, твои земляки, твоя семья, уверены, что и в дальнейшем не посрамишь славного имени бойца, командира и политработника Красной армии».

3 августа Воронежский и Степной фронты начали Белгородско-Харьковскую наступательную операцию «Полководец Румянцев». Сибирская дивизия наступала в составе 23-го гвардейского стрелкового корпуса в направлении Томаровки. 5 августа примерно в 18 часов был освобожден Белгород, 7 августа — Богодухов. Развивая наступление, советские войска 11 августа перерезали железную дорогу Харьков — Полтава, 23 августа овладели Харьковом.

«Шагали и днем и ночью. Там, где проходил фронт, висело желто-багровое зарево. Хотелось спать. По команде „отдых“ засыпали мгновенно в любых условиях. Все это время лил дождь, но немецкая авиация бомбила и днем и ночью, — вспоминал Федор Похабов. — Порою в день приходилось по 8—10 танковых атак».

После боев под Сталинградом бригада, в которой служил балахтинец Иван Болелов, была переименована в 7-ю гвардейскую механизированную. Полковник Родионов лично вручил сибиряку медаль «За оборону Сталинграда».

В составе 340-й стрелковой дивизии наступала телефонистка Мария Лопарева из Ирбейского района: «Однажды штаб дивизии разместился в доме рядом с церковью, и наш разведчик забрался на колокольню, откуда корректировал огонь по противнику. Немцы заметили его и принялись обстреливать церковь. Недолет, перелет… Все поняли: сейчас по нам ударит, и разбежались… Я одна в штабе осталась — не могла я бросить коммутатор. Держу связь со всеми подразделениями. Ударил снаряд. Попал в угол дома, меня обдало кирпичами. Прибежал командир дивизии, меня увидел, спрашивает, с кем держу связь. Я докладываю, что связь поддерживаю со всеми. Он приказал наградить телефонистку орденом Красной Звезды. Меня наградили, но не Звездой, а медалью „За Отвагу“».

309-я дивизия приняла в освобождении Белгородчины самое деятельное участие. 7 августа сибиряки ворвались в районный центр Борисовка. Противник не успел подготовиться к бою и отступил, оставив в поселке 25 танков и 4 самоходки. После этого дивизия вернулась в состав 52-го стрелкового корпуса 40-й армии. В течение последующих десяти дней сибиряки наступали на город Лебедин. Взять его удалось 19 августа вместе с танкистами 2-го корпуса и стрелками 161-й дивизии.

5 августа 1943 г. в Москве был дан первый за всю войну салют — в честь освобождения Орла и Белгорода.

В дальнейшем дивизия двигалась в направлении города Пирятин Полтавской области. К городу стрелки подошли 16 сентября. Пирятин был довольно крупным транспортным узлом, снабжавшим немецкую армию боеприпасами и продовольствием. Поэтому его обороне противник и уделял большое внимание. Там находились подразделения двух пехотных и одной танковой дивизии.

Первым реку Удай, отделявшую город от советских войск, форсировал 955-й стрелковый полк 309-й дивизии. Не обошлось без потерь. В частности, пропал без вести лейтенант Василий Пичков. Уже скоро сибирские стрелки были в пригородах Пирятина. Пока 955-й полк сдерживал контратаки немцев, переправились 957-й и 959-й полки. Они ударили по немцам с юга. Против них были направлены танки и штурмовые орудия. В это время на помощь сибирякам подоспели 955-й полк и части 237-й стрелковой дивизии.

Бои за Пирятин продолжались почти двое суток. Даже ночью в древнем городе было светло как днем — горели дома, фабрики, школа и склады с продовольствием. Лишь к полуночи 19 сентября, потеряв до 300 солдат и несколько танков, немцы оставили Пирятин. Это успех 309-й сибирской дивизии генерал-майора Дремина заметили в Москве. С 19 сентября 1943 г. дивизия носила почетное наименование «Пирятинская».