Сибиряки в бронетанковых войсках

Советская пропаганда сыграла огромную роль в популяризации бронетанковых войск Красной армии. Танкисты, наряду с летчиками, считались элитой, и призывники часто стремились оказаться именно там.

В атаку! Источник: книга «Красноярск — Берлин. 1941—1945 гг.», 2009 г.

К началу Великой Отечественной войны Советский Союз был «чемпионом мира» по количеству различной бронетехники. Индустриальный толчок 1930-х гг. выдал «на-гора» тысячи танков и бронеавтомобилей. Это были и легкие танки Т-26 и БТ, и средние Т-28, и гиганты Т-35. Уроки войны в Испании (1936—1939 гг.), где советская техника часто оказывалась уязвимой, заставили строить еще более защищенные, быстроходные машины. К первым боям «зимней войны» с Финляндией в СССР находились в подготовке к производству средние Т-34 и тяжелые танки КВ («Клим Ворошилов»).

Советская пропаганда сыграла огромную роль в популяризации бронетанковых войск Красной армии. Танкисты, наряду с летчиками, считались элитой, и призывники часто стремились оказаться именно там. Военная реформа 1940 г. способствовала созданию в Красной армии механизированных корпусов. Они, как правило, объединяли две танковые и одну мотострелковую дивизии. Мощный бронированный кулак должен был включать по штату 36 000 человек, 1031 танк (в том числе 546 средних и тяжелых), 268 бронеавтомобилей, 172 орудия и 186 минометов.

Однако к июню 1941 г. преобразования завершены не были. В корпусах не хватало автомобильной техники, бензовозов, тягачи для пушек временно заменяли маломощными тракторами, новая техника часто выходила из строя, в дефиците оказались и опытные командиры. Слабым звеном механизированных корпусов был и недостаток зенитных средств. Это делало их беззащитными перед авиацией противника. Проблемными оказались «чудо-танки» КВ и Т-34. Мало того, что сами они были полны конструкторских недостатков, так и экипажи и ремонтники требовали многомесячного обучения для работы с новой матчастью. С началом войны механизированные корпуса стали первыми жертвами немецкой военной машины.

Среди тех танкистов, кто принял на себя первые удары нацистских войск, были и красноярцы. Одним из них был подполковник Константин Алексеевич Малыгин, уроженец села Никольского Уярского района, начальник штаба 41-й танковой дивизии 22-го механизированного корпуса. Танковый парк дивизии в основном состоял из устаревших легких Т-26, но был и 31 танк КВ-2 со 152-мм орудием. Штаб дивизии находился во Владимире-Волынском на Украине. Контратакуя противника, танкисты постепенно откатывались назад и в августе вели бои на Днепровском рубеже. К началу сентября дивизия прекратила свое существование, а остатки 22-го механизированного корпуса были сведены в батальон. Константин Малыгин позже участвовал в битве за Москву, сражении за Киев в 1943 г. Дослужился до генеральского звания и после войны преподавал в академии бронетанковых войск.

Иначе сложилась судьба других выходцев из Красноярского края. Уроженец Канска капитан Константин Михайлович Юмашев встретил войну в штабе 13-й танковой дивизии. Пропал без вести в декабре 1941 г. Командир роты 30-го мотострелкового полка 30-й танковой дивизии из села Злобино Советского района Красноярского края капитан Михаил Иннокентьевич Злобин также пропал без вести. Произошло это трагическим летом 1941 г. Михаил Федорович Воротинцев из Александровки Березовского района, младший лейтенант, командир взвода 55-го мотострелкового полка 55-й танковой дивизии попал в плен в сентябре под Вязьмой. Смог выжить и был освобожден.

В 30-м механизированном корпусе 58-й танковой дивизии под Уссурийском проходил службу механик-водитель Степан Миронович Соколов из деревни Каменка. В сентябре 1941 г. дивизия была отправлена на запад, через месяц прибыла под Москву — и почти сразу в бой. Из воспоминаний Степана Мироновича Соколова: «В первых боях почти весь наш батальон полег: танки либо сгорели, как свечки, либо потонули в болотах. Помню, команда „Вперед!“. А куда вперед, прямо перед смотровой щелью два БТ горят-полыхают, а объезжать — подставить борт… В общем, из-за рева двигателя я взрыва не услышал, почувствовал сильный удар, и сразу нечем стало дышать из-за жары, дыма и гари. В десантный люк не сунешься — болото, танк чуть ли не на днище сидит, выкинулись с наводчиком через передний. Командира не видно, танк горит, аж воздух гудит, двигатель-то бензиновый еще был. Сгорел командир заживо…»

В конце 1941 г. практически оставшаяся без танков дивизия прекратила свое существование. На ее базе была создана 58-я танковая бригада. Степан Соколов же попал в 20-й запасной полк. Там и получил свой первый танк Т-34, с которым отправился в самое пекло войны — под Ржев. С августа по сентябрь 1942 г. — бесконечные атаки немецких укреплений. В отличие от сотен других танкистов, Степан остался жив, был легко ранен и переведен на трактор. На «сталинце» эвакуировал подбитую технику.

В 1942 г. бронетанковые войска претерпели значительные изменения. Техника, изготовленная в 1930-е гг. по большей части была «выбита» в кровопролитных боях. Ей на смену пришли легкие танки Т-60, Т-70, все больше становилась доля средних Т-34, постепенно избавлявшихся от «детских болезней» конструкции, и тяжелых «Клим Ворошилов». Их выпуск в кратчайшие сроки был налажен на заводах в Поволжье, на Урале и в Сибири. Поступили на вооружение и ленд-лизовские машины — британские «матильды» и «валентайны», а чуть позже и «черчилли», а также американские легкие М3, средние «грант» и «шерман».

О громоздких механизированных корпусах забыли. Формировались подвижные танковые бригады, танковые корпуса и, наконец, с лета 1942 г. — танковые армии.

По причине огромных потерь 1941 г. требовалась не только техника, но и новые экипажи. Так в танкисты попал водитель Павел Иванович Петушинский из Абанского района. С января 1942 г. он обучался в Свердловском танковом училище. Азы механика-водителя (мехвода) тогда осваивали быстро — всего за шесть месяцев. К зиме 1942 г. Павел Иванович уже бил нацистов под Сталинградом, при разгроме котельниковской группировки.

Еще один уроженец Абанского района А. Бирулев получил свой танк Т-34 в Нижнем Тагиле. В Свердловске был сформирован экипаж из четырех человек. Зимой 1943 г. танкисты участвовали в боях за Белгород. Из воспоминаний А. Бирулева: «Как и полагается, перед прибытием в расположение нам всем выдали новую теплую одежду, и под покровом ночи без лишнего шума мы постарались выгрузить боевые машины. Все это происходило в 10 км от Белгорода. Наша 26-я гвардейская танковая бригада до рассвета была в полной боевой готовности. Построив танки поротно (по десять машин в колонне) и посадив на них по десять десантников, все ждали приказа о наступлении. Ожидание было невыносимым. „Вперед и только вперед!“ На ходу с танков был открыт пушечно-пулеметный огонь. Немцы не выдержали натиска и стали отступать, покидая город. Они не ожидали броневой силы русских. С незначительными по военным меркам потерями с нашей стороны был освобожден Белгород».

Было это 9 февраля. Однако уже в марте 1943 г. немцы в ходе одной из последних своих успешных операций нанесли советским войскам под Харьковом тяжелое поражение. Белгород пришлось оставить.

Летом 1943 г. немцы готовят решительный удар в треугольнике Орел — Белгород — Курск. Сюда сведена вся военная элита Третьего рейха. Среди них — 2-й танковый корпус СС, в составе дивизий «Лейбштандарт», «Дас Райх» и «Тотенкопф». Дивизии нашпигованы новыми танками Pz IV с длинноствольными орудиями, способными подбить на расстоянии более километра любой советский танк, еще более мощными танками Pz VI «Тигр» с 88-мм орудием, вызывавшими первое время своим появлением ужас в рядах пехоты и легкой артиллерии Красной армии. Впервые готовились к применению и основные танки Pz V «Пантра». Их под Курском было 200 единиц.

Помимо этого, военная операция «Цитадель» должна была стать испытательным полигоном для штурмовых орудий «Фердинанд», штурмовых танков «Брумбар» и радиоуправляемых танкеток «Богвард».

Советские конструкторы успели ответить на немецкий вызов тяжелым самоходным орудием Су-152, получившим позже название «Зверобой». Также под Курском оказались тихоходные, но хорошо бронированные британские танки «Черчилль» и несколько усовершенствованные Т-34 и КВ.

Всего с советской стороны было задействовано 4778 танков и самоходных установок. Немцы могли рассчитывать на 1859 танков и 669 штурмовых орудий. Однако качественное превосходство было на стороне Вермахта.

Курское сражение началось 5 июля 1943 г. артиллерийским ударом Красной армии. Однако за последующую неделю немцы успешно продвинулись вперед на десятки километров и нанесли значительный урон советским войскам. Остановить прорыв удалось за счет последних резервов и контрударов танковых частей. Об одном из них вспоминал механик-водитель Т-34 Василий Георгиевич Макаров, тогда 20-летний уроженец поселка Маклаково. Из воспоминаний Василия Григорьевича Макарова: «Утром 12 июля наши танковые корпуса вышли на исходные позиции, ждем условного сигнала по рации: „Сталь, сталь, сталь“. И вот трижды наш сигнал услышали, и танки устремились в атаку на Прохоровское поле, где более двух тысяч танков сошлись лоб в лоб, и начался встречный бой металла на небольшом колхозном поле длиной до десяти километров и шириной до трех. На этом поле скрежетало железо, грохотали танковые пушки, рвались снаряды, механики-водители направляли свои танки на таран, от чада не стало видно солнца, ясный день превратился в сумеречный вечер. Наши танкисты старались бить из пушек по новым немецким танкам „Тигр“ и „Пантера“ в упор или идти на таран».

Битва в районе Прохоровки длилась целую неделю. Немецкие потери только 12 июля превысили 80 танков, советские — более 300. Это объяснялось как качественным превосходством германских танковых войск (прежде всего даже не в техническом, а в организационном плане), так и просчетами командования Красной армии. Из воспоминаний ветерана войны из Балахтинского района Сергея Ивановича Соколенко: «На поле все больше горящих танков — вражеских и наших. Горят трупы, в оставленных танках рвутся снаряды. Ад кромешный! От этих взрывов башни весом восемь тонн летят, как фанерные, за несколько метров. Командир кричит: „Фердинанд“ слева!» Выстрел! И горит вражеское чудовище. И тут по нашему танку долбануло. Да так крепко, что в глазах потемнело, и мы все оглохли. Я оглянулся на командира и вижу, что он сидит, шевелит губами, а я ничего понять не могу. Смотрю в триплекс — ствола у нашего танка нет, снарядом снесло, башню заклинило, не поворачивается. Кое-как добрались мы до своих. Посмотрели на свою изуродованную машину, погоревали. Но потом увидели, что не одни мы такими из боя вышли».

Однако спустя неделю после начала немецкого наступления военное счастье отвернулось от Вермахта. Красная армия провела две успешные операции — Орловскую и Белгородско-Харьковскую. 5 августа были освобождены Орел и Белгород, а 23 июля — бывшая столица советской Украины — Харьков.