Гильдейские купцы в Енисейской губернии в первой половине XIX в.

Особое положение в первой половине XIX в. оставалось у гильдейских купцов. Они платили гильдейскую подать казне — 4% от объявленного капитала, а также вносили 0,25% на расходы по самоуправлению и городскому хозяйству.

В центральной части Енисейска выделяются каменные дома купцов Кобычевых, Дементьевых, Грязновых. Источник: Иллюстрированная история Красноярья (XVI — начало XX в.), 2012 г.

Особое положение в первой половине XIX в. оставалось у гильдейских купцов и многих предпринимателей из числа мещан. По классовой своей сущности они относились к эксплуататорской верхушке раннебуржуазного, а также феодально-кабального типов, но сословно не входили в нее, являясь лишь привилегированным слоем податного населения. Купцы платили гильдейскую подать казне — 4% от объявленного капитала, а также вносили 0,25% на расходы по самоуправлению и городскому хозяйству. Большая часть гильдейских купцов выросла на дрожжах золотопромышленности.

Самыми крупными купцами в Енисейске были представители фамилии Кобычевых, которые были и общественными деятелями XIX — начала XX в. Среди представителей этой фамилии насчитывается, по крайней мере, три ветви.

Григорий Прокопьевич (ум. в 1817 г.) — енисейский купец третьей гильдии; в конце 1815 г. подал прошение в Тобольское губернское правление о временном зачислении в туруханское купечество: он писал, что торгует в Туруханске по доверенностям от енисейских купцов второй гильдии.

Александр Григорьевич (1790—1839) — сын Григория Прокопьевича, один из самых крупных енисейских купцов второй четверти XIX в. Занимался торговлей в Кяхте и по России пушниной и различными российскими и китайскими товарами оптом и в розницу. Первый енисейский губернатор А. П. Степанов высоко оценивал вклад Александра Григорьевича в развитие торговли в крае, выделяя наряду с ним еще двух местных купцов: Толстых и Хороших.

Александр Александрович (р. 1821 г.) — единственный сын Александра Григорьевича, получил домашнее воспитание, но был человеком очень развитым и начитанным. В 1842 г., первому в Енисейске, ему было присвоено звание потомственного почетного гражданина. После смерти отца весьма успешно продолжил его дело — торговлю с Китаем, много ездил по торговым делам в Кяхту. В основном торговал в низовьях Енисея. Разработал проект преобразования Туруханского края, в котором предлагал отдать ему эти земли в монополию на 25 лет. За это он обещал вносить подати и ясак за местное население, обеспечить жителей хлебом, на свои средства содержать медика и казачью команду. Отказ удовлетворить этот проект пришел уже после смерти Александра Александровича. В 1846 г. он был избран на трехлетие енисейским городским головой. В течение службы за свой счет устроил биржевые лавки и приобрел хорошую мебель для городской думы, на что потратил 2 тыс. рублей серебром. Его же усилиями были собраны деньги на самый большой в то время в городе колокол в 500 пудов для Воскресенской церкви. Во время большого наводнения в Енисейске в 1848 г. Александр Александрович раздавал хлеб нуждавшимся и этим способствовал снижению цен на него. Награжден золотой медалью «За усердие».

Несмотря на молодость, он пользовался всеобщим уважением горожан, и в 1852 г. его снова избрали городским головой. Был, правда, один человек, с которым Александр Александрович находился в дурных отношениях, — енисейский городничий Вахрушев. А. И. Кытманов называет А. А. Кобычева самым интересным представителем енисейского купечества середины XIX в. Александр Александрович любил общество, часто устраивал в своем прекрасном доме вечера, на которых собирались купцы, золотопромышленники, чиновники, приезжие. Гости весело проводили время, играли в карты, бильярд, курили табак из длинных, до пола, трубок хозяина. Похоронен в ограде енисейского женского монастыря, которому давал средства.

Многие купцы из старожильческих фамилий не сохранили свои капиталы. Одним из исключений является красноярец из казаков, купец третьей гильдии И. П. Ларионов, который представлял собой тип купца-предпринимателя старой закваски. Он вкладывал средства в различные отрасли, во все вникая сам; дела вел, больше уповая на личное доверие компаньонам и контрагентам, нежели на официальные бумаги; деньги делал с оглядкой на Бога, например, считал зазорным наживаться во время голода. Он занимался «кирпичеделанием», одним из первых в губернии стал разводить пчел на пасеке в деревне Еловке, «завел делание церковных свеч, а под горой у себя устроил мыловаренный завод». Одно время И. П. Ларионов был пайщиком Российско-американской компании. Около казенной палаты в переулке по своему плану выстроил каменный дом, который сохранился до наших дней (ул. Ленина, 3). По словам И. Ф. Парфентьева, «он самоучкой так знал архитектуру, что мог поучить ученого техника».

Энергичным, предприимчивым, но беззастенчивым и нередко жестоким был Иван Кириллович Кузнецов, отец известного мецената, участника Амурской экспедиции 1856—1858 гг. Малолетнего Ивана родитель, тобольский мещанин Кирилл Кириллович Кузнецов, отдал в услужение жившему в Красноярске винному откупщику. Было это на рубеже XVIII—XIX вв. Возмужав, Иван стал поверенным винных откупов, вошел в дело со своим хозяином, занялся торговлей через Кяхту чаем, пушниной, нажил большое состояние, оказался единственным в Красноярске купцом первой гильдии.

Построив деревянный дом на Воскресенской улице, он скупил соседние усадьбы: слева — каменный дом И. И. Галкина, справа — первое здание уездного училища; вглубь квартала, к Благовещенской церкви — деревянный дом протоиерея Фортуната Петухова и дом за церковью. Так сложилось Кузнецовское подворье, которое позже дети его застроили каменными домами (р-н пр-та Мира между ул. Каратанова и 9-го Января). За своенравие горожане прозвали его Котом.

Ярким представителем купечества буржуазного типа с либеральными взглядами был А. М. Кабаков (1822—1882) — друг детства и молодости И. Ф. Парфентьева, автора уникальных воспоминаний о жизни Красноярска в конце XVIII в. — 90-х гг. XIX в. Отец А. М. Кабакова, иркутский мещанин, переехал в Красноярск в 1820-е гг., купил деревянный дом напротив усадьбы Парфентьевых (не сохранился, ныне место жилого дома по ул. Карла Маркса, 32). Алешка, или Олинька, как звали А. М. Кабакова отец и мать, пошел в 1829 г. (на год раньше соседа Вани Парфентьева) в уездное училище. Они вместе гоняли голубей, спускали змейки, играли в городки. Позже оказались в канцелярии городового суда под началом Парфентьева-отца. Молодые чиновники вместе проводили досуг в будни и праздники: читали и переписывали книги, гуляли в самородном городском саду, ходили по знакомым ряжеными на Рождество и Святки, посещали вечерки в Закачинской слободе, на одной из которых Алексей Кабаков так набрался настойки, используя вместо бокала присутственный судейский колокольчик, что еле дошел домой. За это он получил от отца трепку, хотя и был канцеляристом.

С 1843 г., когда А. М. Кабаков пошел к И. К. Кузнецову на золотые промыслы, служебные дороги друзей разошлись. К 1850 г. А. М. Кабаков приобрел состояние и открыл свое дело — стал торговать пушниной, чаем, бакалейными товарами, брать казенные подряды. Встать на ноги и записаться в купцы первой гильдии, правда, ненадолго, ему помогла и выгодная женитьба на 18-летней дочке коллежского асессора Мамина. Удачливого, энергичного, обладавшего независимым характером и острым языком А. М. Кабакова стали выбирать на общественные должности: он был заседателем городского суда, в течение трех лет — церковным старостой при городском соборе и даже кандидатом в градские головы. За бойкость языка старики прозвали его Мигалом, а за пристрастие к картам — Пилатом. По словам И. Ф. Парфентьева, его друг молодости «имел свободословие… и нажил много врагов». Он рассорился с новым енисейским губернатором П. Н. Замятниным, который стал ему вредить, по словам автора «Воспоминаний», за то, что «Алексей Михайлович призрел сосланного сюда в 1848 г. (имеется в виду Сибирь, а не Красноярск. — Прим. авт. Геннадия Быкони) Петрашевского… а губернатор был патриот и таковых безбожников, как Петрашевский… не терпел… Петрашевский был высокоученый, но не практик, а потому Кабаков и указал на меня. Он (Петрашевский. — Прим. авт. Геннадия Быкони) был у меня с визитом, но я этим пренебрег и у него не был».

Как видим, к началу 1860-х гг. друзья сильно разошлись в своих общественно-политических воззрениях. И. Ф. Парфентьев оставался на официозных позициях и не захотел помочь М. В. Буташевичу-Петрашевскому в борьбе с произволом местной администрации, в то время как А. М. Кабаков не только сочувствовал и поддерживал российского революционера-утописта, но и пошел ради него на конфликт с «мучилом и садилом», как прозвали красноярцы губернатора Замятнина, а также с епископом Никодимом, возмущавшимся большим влиянием Петрашевского на местную думу.

Единомышленниками А. М. Кабакова в 1840-е гг. были, в частности, чиновник А. Г. Худоногов и мещанин А. П. Юшков. Колоритной фигурой был сын купца Александр Григорьевич Худоногов, первый красавец и щеголь города 1840—50-х гг., что не мешало ему быть очень начитанным и демократичным в поведении и взглядах человеком. В 1850-е гг. он, например, выступал сторонником эмансипации женщин, не ходил демонстративно поздравлять по праздникам самого богатого купца И. К. Кузнецова, говоря: «Золотому тельцу поклоняться не хочу».