После увольнения из армии Иванашкин вернулся было в свою деревню.
— Из одежды у меня были только гимнастерка, галифе, да сапоги — в чем из армии пришел. Родители помочь ничем не могли. А в колхозе за работу давали только трудодни. Как на них одеться?
Заработать деньги можно было только в городе. Но в деревнях в то время процветало своеобразное крепостное право: колхозникам, чтобы не сбегали, попросту не выдавали паспорта. Уехать можно было, поступив в вуз или получив путевку на одну из комсомольских строек Сибири. Иванашкину дали путевку на Красноярскую ГЭС.
— Так я получил паспорт и приехал в Красноярск. А здесь мне сказали, что комсомольцами на ГЭС уже все забито, и предложили искать работу самому. — От бесславного возвращения на родину спасло объявление на проходной Красноярского комбайнового завода: «Требуются слесаря на зарплату 120—180 руб., предоставляется общежитие, прописка». Так Юрий попал на конвейер по сборке комбайнов.
— В первый месяц я заработал всего 110 рублей. Навыка же нет, бегаешь — лишних движений много, толку мало. Уставал так, что приходил в магазин — еду куплю, сдачу забуду взять. Но понемногу втянулся. В следующем месяце заработал уже 160 рублей, потом — 180.
«Втянулся» Юрий Иванашкин так, что уже через четыре года его наградили орденом Трудовой Славы III степени.
— На проходной висел приказ Верховного Совета о награждении. Я увидел в списках Ивашкина Юрия Филипповича и не придал никакого значения. У меня же фамилия Иванашкин. На следующий день отдел кадров вызывает, мол, подпишитесь, вас наградили. Я говорю: «Это ошибка, там Ивашкин». — «Нет, это художник ошибся, слог пропустил, наградили вас!»
Награде он особого значения не придал. Посчитал рядовым событием. А спустя пять лет его наградили уже орденом Трудовой Славы II степени.
Юрий Филиппович к тому времени уже не первый год был бригадиром, видел, как работают другие коллективы. Понимал, что заработал награду.
— Каждый месяц я выполнял план на 110—125 %. Не пил, не прогуливал. За 40 лет работы у меня не было опоздания даже на минуту. Начинался рабочий день в 8.00. А мне надо было с Курчатова доехать до комбайнового завода. Автобусы ходили очень плохо, поэтому вставать приходилось в шесть утра.
В это время в Советском Союзе начали внедрять бригадную форму организации труда. Министерство машиностроения отправило своих передовиков, в том числе и Иванашкина, обучаться новому.
Бригада согласилась на прогрессивную форму работы, и первая же зарплата вознаградила за смелость — люди получили вместо 220 по 400—450 рублей. Через два месяца бригаде Иванашкина, единственной по заводу, расценки снизили, чтобы не получали так много. Тогда рабочие сократили состав и опять увеличили интенсивность труда. Расценки снова попали «под нож». Так продолжалось до тех пор, пока рабочие не догадались к 40-летию Победы включить в состав бригады виртуального коллегу — Героя Советского Союза Бориса Чернышова.
— В конце месяца бригада распределяла заработанное. Ставили коэффициент — 1,1; 1,2; 1,5 и т. д. Единица — твоя зарплата. А десятые доли — распределение зарплат сокращенных людей: кто больше вкладывает, тот и больше получает. И еще проценты отчисляли в фонд зарплаты героя.
В фонде набегало по 200—300 рублей. Их отдавали в Тасеевский детский дом, в подшефную школу, использовали для организации праздников.
— За бригадную форму организации труда меня наградили орденом Ленина. Вот тогда я почувствовал ответственность: заработать ордена не так уж трудно. Трудно пронести по жизни, не запятнав. Я уже не мог позволить себе вольность и где-то пойти выпить, погулять. Тем более в этих орденах и медалях большая доля и моей бригады, и всего завода.