Михайлов Николай Николаевич

Николай Николаевич Михайлов — старший плавильщик Норильского горно-металлургического комбината, Герой Социалистического Труда.

Николай Николаевич Михайлов за работой

— Опять ты? — Здоровенный кадровик возвышался крепостью на пути к исполнению желания Кольки. Но безжизненно повисший рукав военного кителя вселял надежду: воевал, значит, не может не понять сына фронтовика!

— Мне позарез нужна работа! Кто меня кормить-то будет? — Колька уже несколько дней брал штурмом отдел кадров Норильска, на что получал один и тот же ответ: слишком мал!

А малому еще и не приходилось сидеть сложа руки… Родился Коля в городе Белово, в 80 километрах от Новокузнецка, в 1941 году, в декабре. Отец к тому времени уже ушел на фронт добровольцем. А через два года вернулся инвалидом. Коля был последним из шести братьев. Старшего в 1942 году посадили на 10 лет: подделал карточки на хлеб. Пытался накормить родных… Голодали в те годы страшно. Хлеб был самой большой ценностью. Купить его можно было, заняв очередь с ночи. За это отвечал малолетний Коля, которого мать будила задолго до рассвета и отправляла в магазин. Порой ему удавалось найти свободное местечко на завалинке магазина и подремать в ожидании открытия. Когда брал в руки теплый ароматный хлеб, не мог удержаться, чтобы не съесть хрустящую корочку. Ох и попадало ему за это дома! Только в воротах покажется, а мать уже с прутом: «Значит, ты хочешь есть, а остальные нет?»

За все детские годы только один раз отдыхал в лагере. Впрочем, в послевоенные годы большинство детей проводили летние месяцы за работой: кто в поле, а кто, как Коля, — на фабрике, упаковывая макароны. За лето ему удавалось заработать на школьную одежду, обувь и учебники не только себе, но и двум младшим сестрам.

А какие тяжеленные ведра он таскал, поливая капусту после работы! Меньше 12-литрового ведра и не было. Несет ведро, вода плещется на ноги, а сам весь перекосится от натуги. А еще нужно покормить поросят, накосить травы для коровы… Так что, когда старший брат Анатолий, освободившись, забрал его после окончания «семилетки» с собой в Норильск, Николай с первого же дня приступил к поиску работы. Да вот беда: труда по возрасту в промышленном городе для него никак не находилось. Но сегодня Николай был уверен: произойдет что-то очень-очень хорошее. И точно: кадровик, тяжко вздохнув, взялся за трубку телефона…

— Паровозоремонтный завод! Учеником котельщика! — выдал он бумагу с назначением, спустя полчаса телефонных переговоров.

Но мальчишка спал и видел себя металлургом. Судьба ждала его только через полгода. В буквальном смысле встала перед ним в виде большущего щита, в который Николай уперся взглядом, выходя из автобуса после работы: «Объявляется набор в ремесленное училище по специальностям: металлург, горняк, электрик…» Старший брат пытался осадить: «Хочешь стать плавильщиком? А знаешь ли ты, в каких тяжелейших условиях придется работать?»

— И действительно, когда на практике Николай впервые попал в плавильный цех никелевого завода, растерялся: лязг громадных кранов, мечущихся прямо над головой, пышущие жаром печи, загазованность, от которой рабочие спасались противогазами. Мальчишки, закашлявшись, отпрянули назад. В этот момент сзади раздался голос:

— Небось, не по себе? Да, гари много, да, техника всякая, того и гляди придавит. Но не спешите разочаровываться! — старший мастер плавильного цеха Сергей Исаакович Сердаков взял Колю под локоть и, увлекая за собой, продолжал: — Ты, брат, через год диплом будешь иметь! Мы, вон, на рудно-термическую печь как бараны на новые ворота глазеем, а вам, небось, в училище-то все их устройство обрисовали! — В ту пору на никелевом заводе действовали так называемые ватержакеты на коксе. Чтобы поддерживать в печи равномерное горение, а значит, и постоянную температуру, надо было непрерывно прочищать фурмы, по которым подавался воздух. На смену трудоемким ватержакетам должны были прийти более производительные рудно-термические печи. В них уже применялась новая технология с использованием электричества. Строительство рудно-термических печей шло за стенкой.

Подойдя к печи высотой с 18-этажный дом, ребята, задрав голову, стали разглядывать:

— Как военный корабль!

— И лестницы такие же — вертушки!

— Чудно, право, и непривычно, — вновь подал голос Сердаков.

— Да, плавка электрическая, — почувствовал себя увереннее Николай, и выложил мастеру все, что знал о новинке.

— Осваивать все же туговато мне будет, — после некоторого раздумья произнес Сердаков. — Но ничего, вместе как-нибудь осилим…

Это «вместе» словно поставило их на одну ступень. Николай понял: если такой человек надеется на него, значит, он и в самом деле здесь нужен.

Позже, когда уже сам станет известным на всю страну мастером, Николай Николаевич скажет о Сердакове:

— Со слезами на глазах вспоминаю Сергея Исааковича и благодарю за эту профессию! Кто в металлургии не бывал, тот жизни не видал! Фактически он подставил плечо и вывел меня в люди! Как отец родной: заметит, что устали к концу смены, — подменит, а то и талонов на молоко подкинет. Питание-то в училище в ту пору было не очень, мы всегда были голодные. Рядом с ним невозможно было работать кое-как! Взял у него столько, что и другим немало роздал, и самому на всю жизнь хватило.

За первой зарплатой Николай Михайлов пошел с… балеткой (модным в те времена картонным чемоданчиком), потому как сотенки 30 см длиной только туда и помещались. Долго разглядывал каждую бумажку — такие деньги раньше ему и не снились.

Позже сам, принимая молодое пополнение на заводе, с большого рубля и начинал разговор:

— Ребята, вы пришли сюда за деньгами? Если да, тогда вопрос: а хватит ли здоровья? — и вел их в плавильный цех. Бывало, после таких экскурсий из пяти оставалось двое-трое. — К тому времени старшего плавильщика Николая Николаевича называли «ветеран комбината». В музее Норильска даже бюст его поставили. В 36 лет! А все потому, что по результатам работы десятой пятилетки личный вклад Михайлова в металлургическую отрасль был отмечен на государственном уровне. В 1977 году ему, одному из ста с лишним тысяч работников металлургического комбината, присвоено звание Героя Социалистического Труда. И неспроста: одна и та же печь может выдавать неодинаковое количество продукции разного качества. Все зависит от мастерства того, кто управляет процессом. Характеристики сырья постоянно меняются, как вести процесс, определять соотношение компонентов, решает именно плавильщик.

Умное ведение плавки обеспечивает соблюдение технологического режима, а это — гарантия высоких результатов. Да что там, старший плавильщик Михайлов мог на глаз определить температуру металла плюс-минус пять градусов!

— Николай Николаевич, сегодня точно не определишь! — любили подзадорить сотрудницы отдела технического контроля, наводя спирометр на красную ленту металла, выходящего из печи. Михайлов, глядя на цвет остывающего шлака и штейна, улыбался:

— Пиши: 1 210 градусов!

— Ну надо же: 1 215! — ахала очередная «проверяльщица».

— Когда в 1986 году открылось новое профтехучилище, директор металлургического комбината обратился к Михайлову с просьбой стать мастером производственного обучения: «Вы скоро уйдете на пенсию, а кому оставлять такое производство? Нам же нужны не просто специалисты, а профессионалы!» И Николай Николаевич, как ни прикипел к заводу, отправился в учебный класс.

Среди его учеников встречались отпетые хулиганы. Но из них после усилий наставника получались такие люди, которыми гордился весь комбинат!

— Так сложено: есть очень хорошие люди, которые достигают своей цели без поправки извне. А есть молодые, которых нужно поправлять, помогать найти свой путь! — вспоминает о своем педагогическом опыте ветеран. — Сейчас мои выпускники, уже сами пенсионеры, приезжают ко мне в гости!

Официально став «северным пенсионером» в 50 лет, Николай Николаевич переехал на юг Красноярского края, в Минусинск. В то время Норильский горно-металлургический комбинат развернул там строительство социальных объектов: санатория, детских оздоровительных лагерей. Металлург взялся за снабжение стройки.

Но душа по-прежнему была в Норильске, на заводе. Как и у других норильчан, вынужденных выезжать из промзоны по состоянию здоровья. Вот и решил объединить около четырех тысяч коллег-пенсионеров, организовав землячество норильчан.

Четыре года Николай Николаевич был во главе бывших металлургов, организуя для них не только встречи и праздники, но и финансовую помощь от комбината, призывая не бросать своих ветеранов. Пока у самого не случился инсульт, в сердце не вживили кардиостимулятор и семья не потребовала отойти от дел. А пока Николай Николаевич не позволяет себе раскисать: не к лицу это тому, кто закалял металл. Он по-прежнему занимает активную позицию, всегда в гуще событий и поддерживает связь с коллегами-металлургами. Но всякий раз, беря в руки никелевую пластинку с гравировкой собственной фотографии, не может сдержать слез: «Это мне ребята, когда я с завода уходил, подарили: не забывай, мол, завод, Николаич! А завод-то вот здесь, в груди… Как же я без него?»