Скрюкова Екатерина Федоровна

Бетонщица управления основных сооружений КрасноярскГЭСстроя, Герой Социалистического Труда.

— За нашу станцию я спокойна, — говорит единственный сегодня в Дивногорске Герой Социалистического Труда, бетонщица, возводившая Красноярскую ГЭС, Екатерина Скрюкова. — Мы строили на совесть. Заведующая лабораторией Скворцова, следившая за качеством работ, постоянно проверяла, какой мы кладем бетон, даже ночью могла появиться.

Екатерина Федоровна родом из деревни Будянка Уярского района, из большой крестьянской семьи. У нее было четыре сестры и четыре брата. Родители, Федор Архипович и Александра Васильевна, детей приучали работать на совесть, чтобы никогда не стыдиться за свой труд. Катя хорошо училась и, несмотря на то что денег в семье не хватало, ей наверняка дали бы хорошее образование. Помешала война. Она началась за месяц до Катиного шестнадцатилетия. Когда мужчины ушли на фронт, работать пришлось не только женщинам, но и детям.

— Работали как лошади, — вспоминает Екатерина Федоровна. — Я еще училась в школе, когда началась война. Зимой принесли повестку — валить лес. Опоздал или не вышел — срок. Одна моя знакомая на железной дороге кормила рабочих в буфете, загуляла как-то вечером, а наутро не пришла на работу. «Воронок» быстро приехал и увез ее под крики матери, восемь лет дали.

Лес валить и взрослому мужику-то тяжело. А тут девчонки. Сосну ведь не просто спилить надо, но и правильно ее свалить, чтобы и людей не придавило, и самой под ствол не попасть. Потом стволы надо обчистить, сучья прибрать. Стимул для хорошей работы простой — голод.

— Выполнил норму — в первом окошке в столовой пообедаешь, не выполнил — во втором, там затируха пожиже, — продолжает Екатерина Федоровна.— А десятник, который работу принимал, влюбился в девчонку Полю из нашего колхоза. Выполним — не выполним норму — нас в первом окошке стали кормить. Но Поля восстала: «Идите к черту! Вам бы поесть, а он целоваться лезет». Тогда девки-то не такие были. У нас полати-нары, мы все вместе — и девчонки, и пацанье по 14–16 лет — вповалку спали, но мысли даже никакие в голову не лезли. А сейчас как посмотрю: девчата молодые, симпатичные — курят, пиво пьют. Ничего не стесняются. Схватятся потом, да поздно будет. Жизнь есть жизнь, но так нельзя. Отца забрали на фронт на второй год войны — он был председателем сельсовета, так я при нем стеснялась в зеркало смотреться. Никто мне не запрещал, просто сама не могла.

Может, потому и выбрала Екатерина Федоровна себе мужа, с которым прожила в единственном браке почти 60 лет.

Первая ее настоящая специальность — тракторист. Сначала, правда, колхозные власти хотели выучить способную девушку на шофера — директора МТС возить.

— Мать как узнала: «Это что такое? Чтобы девчонка возила директора по ночам?» Куда-то сходила, и от меня отступились, но посадили на трактор. Однажды механик остановил мой трактор, посмотрел. «Ты ж, — говорит, — Катька, под колеса свалишься». Добавил пару крепких словечек и за то, что сиденье у меня держалось на одном болту, вместо трех, пригрозил штрафом в три трудодня. А на каждый трудодень трактористу 3 кг зерна полагалось. Не терять же 9 кг хлеба! Коля — мой прицепщик, еще младше меня, но шустрый — сбегал, принес болты, все исправил. «Ладно, — говорит механик, — но выговор все равно будет».

— Ну, думаю, это мы переживем...

Летом работала в колхозе, зимой — снова на заготовке леса в леспромхозе. Из него делали шпалы для восстановления железных дорог после бомбежек. Если выдавалась свободная минутка, девчонки пели. Катерина была запевалой — у нее и сейчас голос на удивление звонкий. Любимый романс — «Гори, гори, моя звезда». Когда Екатерина Михайловна слышит его в исполнении Анны Герман, слезы наворачиваются.

После войны Екатерина уехала в Уяр. Там в 1946 году вышла замуж и переехала с мужем-буровиком в Якутию. Но спустя несколько лет вернулись в родной край. Екатерина Федоровна в то время работала мотористкой в геологической экспедиции, которую в 1955 году направили с разведкой на строительство Красноярской ГЭС. Через пять лет Екатерина Скрюкова перешла на стройку бетонщицей. И хотя работа была не сахар, строительство ГЭС — самое светлое и радостное для нее время.

— Еще бы! Я на стройке — с первого колышка. Все здесь строилось на моих глазах. Я счастлива, что это было в моей жизни. И мне очень повезло с людьми. Только благодаря тем, кто работал рядом со мной, я стала тем, кем стала.

А еще Екатерина Федоровна считает, что звание героя на строительстве ГЭС заслужили многие. Она часто говорит, что ей дали не персональную, а общую звезду. И в этих словах нет кокетства — на таких стройках люди действительно проявляли свои лучшие качества. Часто работали, не считаясь со временем. Силы придавали энтузиазм и уверенность в значимости труда каждого для Родины. Тогда это слово имело значение. А о наградах думали мало.

— Я вообще ничего не знала об этом, — признается Екатерина Федоровна, — даже представления не имела, кто такой Герой Социалистического Труда. Сидели мы в лесочке, отдыхали. «Чего сидишь, „геройша“? — подошла к нам одна работница. — Тебе ж присвоили!» «Чего присвоили?» — Я не поверила и не придала ее словам значения. А вот когда из края приехали и стали награждать нас, пришлось поверить. Кому — орден Ленина, кому — медали, много было тогда наград. Это я сейчас обвыклась, а тогда стеснялась: почему меня? Мы все-такие были, не спрашивали, сколько нам заплатят, лодырей почти не встречалось. Но всех не наградишь. Большое внимание уделялось общественной работе, а я — бессменный председатель цехового участка, нагрузки хватало.

А после получения звания героя забот стало еще больше. Екатерину Федоровну приглашали на встречи со школьниками, форумы, съезды. Направили в составе делегации строителей ГЭС в Москву, в Чехословакию. И, конечно, она продолжала работать так, как учили родители: чтобы ни перед кем не было стыдно. К этому теперь обязывало еще и звание. В результате число наград росло. Однажды на стройку приехали корреспонденты из Москвы, написать, как работают женщины, посмотреть, за что они получают медали и ордена.

— Мы стоим, «бетоним», вибраторы в руках — 18 кг весу. Одна москвичка захотела красоту на нас навести и говорит мне: «Вы это отложите, вместо каски косыночку беленькую наденьте, и рукой вдаль показывайте». А я востра на язык: «Вы зачем приехали? Смотреть, как мы работаем? Вот и смотрите», — смеется Екатерина Федоровна.

Она вообще часто улыбается. Поэтому трудно поверить в ее возраст, да и не вспоминается он в разговоре. Не годы главное, а настроение человека, его позиция. Несмотря на нелегкую судьбу, Екатерина Федоровна сохранила в себе удивительное жизнелюбие, активность, ясность ума и чувство юмора. С ней интересно общаться — она не любит повторять чужих фраз, на все имеет собственное, взвешенное мнение. И, в отличие от многих своих ровесников, хоть и критикует молодежь, верит в нее.

— Только ею надо руководить хорошо, наставлять. Если молодежь поймет, что в ее интересах идти по честному трудовому пути, то пойдет. Мы сами когда-то были молодыми, знаем.

Екатерина Федоровна до сих пор помогает внукам деньгами: «С работой плохо, мается молодежь». До сих пор работает на огороде:

— А как же! Внучка и ее муж помогают. Я ради них. Мне одной разве много надо? За внуков переживаю, хочется им помочь. Да и чего дома делать? Я, например, не могу на лавочке сидеть, мне это неинтересно. Наверное, еще рано.