Жукова Александра Григорьевна

Александра Григорьевна Жукова — доярка совхоза-техникума имени В. И. Ленина и Н. К. Крупской Шушенского района Красноярского края, Герой Социалистического Труда.

Александра Григорьевна Жукова (четвертая слева)

Мать умирала. Она плакала и говорила дочери: «Шура, сиротами останетесь. Младших разбросают по детдомам, а тебя в 13 лет и в детдом-то не возьмут. Как же ты выживать-то будешь? В церковь будешь ходить, за нас с отцом молиться, возьми иконы, сбереги их…» Саша плакала рядом и удивлялась, почему мать обо всем говорит с ней, а не со старшими братьями. Удивляется до сих пор. Мать как в воду глядела — через полгода после ее смерти умер от сердечного приступа отец. И семеро ребятишек остались одни.

Правда, в детдом никто не попал. Старших братьев призвали в армию. Новорожденную сестру забрала бездетная соседка, трехлетнего братика — родственники. На руках у Шуры остались шестилетний Витя и девятилетняя Тамара. Братья из армии написали, чтобы она их ни в коем случае в детдом не отдавала — людей стыдно, малышей жалко. «Мы придем из армии, будем их кормить-растить. А ты пойдешь учиться», — писали братья. И хотя колхоз посылал ее учиться, как сироте и очень «смекалистой» девочке, обещал помощь, пришлось Шуре отказаться от учебы. А как хотелось!..

— Посылали меня учиться в Иркутск, на библиотекаря. Я в избе-читальне работала. Мне 400 книжек привезли, я пойду — где старикам почитаю, где ребятишкам. Сама печку топила, полы мыла. Лозунги писала, боевые листки, стенгазеты — в поля на станы возила. А я думала быть агрономом.

Впрочем, отсутствие образования — единственное, о чем жалеет Александра Жукова — Герой Социалистического Труда, известная всему краю доярка, кавалер двух орденов Ленина, ордена Трудового Красного Знамени, краевой депутат пяти созывов подряд.

За те два года, пока одна растила двух детишек, Няня, как звали ребятишки Сашу, заплатила еще и низеньким росточком. То ли, как сейчас говорят, от стресса из-за смерти родителей, то ли от постоянного недоедания и тяжелой работы она перестала расти. И всю жизнь среди крупной родни называет себя недоростком.

— В избе-читальне платили мало. А детей же кормить надо, бабы брали меня на силосные ямы. Бабушка даст валенки, а там снег с меня ростом, морозы за пятьдесят, силос смерзся. И надо было откапывать как-то… Летом ходили с девчонками пшеницу полоть. Поработаю месяц — десять килограммов муки выпишут. Бабушка придет — ребятишкам лепешек напечет или галушек. Когда все девчонки коров пошли доить, и я с ними — мне еще 15 лет не было…

Бабушка была помощницей, но ведь старенькая, в огороде да в хлеву Саше приходилось управляться самой. Помогали, конечно, и братишка с сестренкой, но что взять с детей? Как дотянули до прихода братьев из армии, сама не знает.

Предсказание матери про веру сбылось полностью. Александра Григорьевна до сих пор удивляется: откуда она знала? Иконы и Библию материнскую она сохранила, хоть и никогда ни от кого не прятала. Даже когда вступала в партию.

— Мне с детства Бога надо. Куда ни пойду, что ни задумаю, помолюсь — и легче дело идет. Когда в партию принимали, на собрании один недобрый человек встал: «Зайдите к ней в избу, у нее иконы на виду». Мужики зашумели. А я сказала: «Не хотите, не принимайте, я не просилась».

Так и осталась коммунистка православной христианкой. Образа из красного угла не вытеснили ни ленинский портрет, ни брежневский, ни «иконостас» ЦК партии. В доме чуть ли не все секретари крайкома побывали, московские партийные руководители, но никто не упрекнул. Может, партийные лидеры были далеко не дураки, чтобы устраивать показательные суды над лучшей дояркой, гордостью края. А может, Бог ее хранил. Обошлось без репрессий.

— Я 18 лет работала председателем местного комитета. Спорила с директорами из-за рабочих. Идут, даже «здравствуй» не скажут… Было, мстило мне начальство-то, но связываться боялись, я поддержку народную имела. Депутатом была. Помогала людям. И жилье распределяла, и землю, и покосы — ходила по полям, смотрела, чтобы все честно было. Кому надо мотоцикл, ковер, кому еще что. Тогда же было не купить ничего.

Когда заговорили о Звезде Героя для Жуковой, кто-то решил рекордсменку «вывести на чистую воду». Из района приехала проверка. Два дня жили контролеры в деревне, проверяли доярку. Стояли над душой во время дойки, сливали молоко, замеряли. Даже ночью наведывались в коровник — не подменяют ли Жуковой коров на тех, что посвежее. Потом убедились, успокоились. Остались в дураках и дотошные проверяющие, ночей не спавшие, и доносчики. Успех Александра Григорьевна объясняет просто:

— Работать честно надо. Молочко у коровки на язычке, как покормишь, столько и получишь. Я в четыре часа встала и пошла на базу. Сутками пропадала возле коров. С каждой разговаривала, мордочку гладила, никогда не кричала, прута в руках не держала. Автоматический раздатчик навалит коровам корм — где много, где мало. Я вилы возьму, разровняю, чтоб всем досталось.

Неудачники ей всегда завидовали и сейчас продолжают. Есть такая категория людей, которые верят, что все можно получить, ничего не делая. И всю жизнь, не пошевелив пальцем, в нищете мечтают стать завтра «владычицей морскою, чтобы золотая рыбка была у меня на посылках». Чем это заканчивается, еще Пушкин рассказал. У Александры Григорьевны и сейчас достаток — дай бог молодым:

— Я и коровку держу, и свиней, а раньше тоже по три коровы держала. А детей-то и внуков учить надо было. Внучка как закончила, диплом на пятерки защитила, позвонила: «Баба, я сдала, твой труд не зря!»

Несмотря на зависть, ее уважают и побаиваются: она ж не только начальству все в глаза говорит. Вот и сестре помогла мужа-кровопийцу на место поставить. Он долго кричал: «Это тебя сестра-коммунистка научила?!« — но пальцем больше не тронул. Вот и зовут Александру, хоть и лет ей немало, и власть другая, и дефициты делить нет необходимости.