Быт и духовные запросы населения Приенисейского края (XVIII в.)

Всех, кто бывал в XVIII в. на берегах Енисея, поражало гостеприимство и широкое хлебосольство жителей, их гордость, развитое чувство собственного достоинства.

Первый частный каменный дом в Красноярске бывшего воеводы Пелымского, 1795 г. (второй на снимке). В нем 1 марта 1807 г. умер Н. П. Резанов. Источник: Иллюстрированная история Красноярья (XVI — начало XX в.), 2012 г.

Активное заселение края различными выходцами, уже в основном из европейской части России, а также политическими и уголовными ссыльными, значительно разнообразило многие стороны материальной и духовной культуры жителей края.

Значительно изменился внешний облик городов края. От времени и пожаров исчезли крепостные укрепления. Увеличилось число каменных строений в Енисейске. Все его семь церквей стали каменными. Вместо слюды и бычьих пузырей в окнах стало появляться стекло. В Красноярске первым зданием из кирпича был собор на Стрелке (пл. Мира). Его возводили с 1759 по 1773 г. (снесен в 1958 г.). Самое старое сейчас в городе каменное здание — Покровская церковь, ныне Покровский собор. Его основную часть строили в 1785—1789 гг., а внутренняя отделка и освящение затянулись на пять лет. В храмовой архитектуре в крае характерен стиль, называемый «сибирское барокко», который берет истоки в Енисейске.

Появились также первые гражданские каменные здания. В Енисейске до сих пор сохранилось здание городского магистрата. Частные каменные дома начали ставить во второй половине XVIII в. отставные чиновники вроде И. Я. Пелымского и богатые енисейские купцы вроде Толмачева.

Долго в дореволюционной литературе считалось, что сибиряки в силу суровых природных условий были нелюдимы, малоразговорчивы, не любили петь. Однако архивные, этнографические и фольклорные материалы доказывают обратное. На берегах Енисея звучали песни, музыка, долгими зимними вечерами пересказывались былины и исторические предания, причем их нередко переделывали на сибирский лад. Известно, что даже жития святых сибиряки переиначивали. Так, житие кузины Андрея Дубенского Иулании Лазаревской (Ирина Осоргина), составленное в 1620-х гг. ее сыном Калистратом, было переиначено в XVIII в. в Сибири. Интересно, что любимым музыкальным инструментом у сибиряков-красноярцев была скрипка. Праздничные дни никогда не обходились без музыки. Одно из самых ранних для Сибири свидетельств об этом относится к первой четверти XVIII в. «На второй день рождества я был в гостях у воеводы. В отдельной комнате собралось больше 60 мужчин, женщины собирались у его жены в другой комнате. У воеводы была музыка (камерная) — восемь или девять музыкантов, которые играли на свирелях (дудках). Каждый из них брал свой аккорд… Присутствовало три или четыре вокалиста из крестьян… Среди других развлечений звучали стихи и божественные песни о рождении Бога, которые пели в паузах между выпивками», — описание концерта в Красноярске в путевом дневнике Д. Г. Мессершмидта 6 января 1723 г. (История Красноярска. Документы и материалы. XVII — первая половина XIX в. — Красноярск, 2000).

Обычные народные увеселения распространялись еще более, поскольку правительство Петра I распорядилось их не преследовать. Большой популярностью, особенно у женщин, пользовались качели. «Во дворе моего хозяина, как и в соседних дворах (дело было в Енисейске. — Прим. авт. Геннадия Быкони), женщины качались на досках. Примерно на высоте в два фута (40 см. — Прим. авт. Геннадия Быкони) от земли была сделана подпорка, на которую была положена доска в 18—20 футов. На каждый конец становилась женщина. Они начинали тихо качаться, потом движения становились все сильнее, так что в конце концов одна подбрасывала другую вверх на 5 футов, но каждая безошибочно, с выпрямленным туловищем и сомкнутыми ногами возвращалась на свой конец доски и подталкивала другую так же высоко и еще выше себя. Эта игра вначале показалась мне очень опасной. Я спросил солдата, который меня караулил, что это должно означать. Он сказал мне, что это масленичная игра и принята во всей стране. В это время, когда девушкам разрешают показываться в публичных местах, только и можно рассматривать русских красоток», — описание качелей прусским шпионом Вагнером, 1756 г. (Зиннер Э. П., Сибирь в известиях иностранных ученых и путешественников в XVIII в. — Иркутск, 1968).

Впервые появляется и широко распространяется занесенный с Украины вертеп, или кукольное представление. В ящике, разделенном на два отделения, зрители видели на большом бумажном барабане движущихся от теплого воздуха свечи раскрашенных кукол. Обычно представляли пьесу «Смерть царя Ирода». Действие сопровождалось хоровым пением и заканчивалось по традиции похоронами царя Ирода и трауром его дочери. Сибиряки вскоре переделали конец пьесы, и дочь царя стала исполнять веселый танец с генералом. С. П. Крашенинников, описав увиденный им в Енисейске вертеп, заметил, что монастырские служители, «которые оной вертеп носят, партес преизрядно поют». Звучали партесное пение и музыка в частных домах.

Особой популярностью пользовалась у красноярцев военизированная игра — взятие снежного городка, которую впервые описал И. Г. Гмелин. «Вечером (в д. Торгашиной. — Прим. авт. Геннадия Быкони) служивые устроили праздничную борьбу. На поле выстроили две стены из снега, связанные сверху поперечиной также из снега. Это строение должно было представлять собой крепость, вокруг которой стояли служивые с очень длинными палками, а другие служивые должны были эту крепость взять. Невозможно описать, в какой суматохе все это происходило. Крепость никогда не атаковывало более 2—3 всадников, а чаще всего один. Бешеным галопом мчался всадник к крепости, но его встречали ударами, сбивали с лошади и крепко отделывали. Всадники пришли в ярость от того, что не могли взять крепость, и хотели пустить в ход против ее защитников стрелы, но воевода не разрешил это сделать, и крепость осталась в руках ее первых владельцев. Отсюда, в частности, можно сделать вывод, что служивые при случае могут совершать подвиги», — описание игры «взятие снежного городка», 1739 г. (Быконя Г. Ф., Федорова В. И., Бердников Л. П. Красноярск в дореволюционном прошлом. XVII—XIX вв. — Красноярск, 1990).

Преобразования Петра I в области быта и культуры слабо затронули Сибирь. Только воеводская администрация облачилась в треуголки, форменные кафтаны, надела парики, а во времена бироновщины прицепила пудренные мукой косы. Простому сибирскому люду Петр разрешил ходить в обычном платье, только бороды многие довольно быстро сбрили. Большое количество медных знаков об уплате пошлин на право ношения бород так и осталось лежать в воеводских канцеляриях.

Всех, кто бывал в то время на берегах Енисея, поражало гостеприимство и широкое хлебосольство жителей, их гордость, развитое чувство собственного достоинства, свободное, даже вольное обращение с местными властями. Красноярцы, по мнению путешественников, особенно отличались непокорностью, несдержанностью в гневе. Они часто лаяли воевод и даже могли, особенно в нетрезвом состоянии, поднять на них руку. По всей Сибири их называли бунтовщиками, которые любят жаловаться на воевод. Религиозное чувство у населения было развито слабо. Даже церковь могла превратиться в место, где пили вино и на кулаках сводили счеты между собой.

Практицизм и житейская сметка причудливо уживались с самыми темными суевериями: вырви открыто днем траву «волчий корень» — гром грянет, искупайся в рождественской проруби — будешь здоров и богат.