«Люблю тебя, село родное, Дубенское!», Вероника Живоглядова

Я родилась и выросла в Дубенском, краше его мне не надо. Каждый уголок мне дорог.

Я с нежностью и трепетом вспоминанию картинки из детства. Утром просыпаешься и щуришься первым солнечным лучам. Во дворе поют петухи, громко кричат гуси, слышится стук топора. Деревня просыпается. Выходишь на высокое крыльцо и полной грудью вдыхаешь свежий нежный запах летнего утра! Здорово! А на улице меня уже ждут Наташка, Маринка, Санька и целый день, полный новых открытий и новых впечатлений на улицах и за околицей дорогого мне Дубенска.

Я очень люблю мое село, его прямые старинные улицы, старые дома из огромных бревен — новые строения вне конкуренции. В большинстве дома стоят при хозяевах ухоженные, но есть и такие, о которых в народе говорят: «Доживает». Такие дома простояли столетия и помнят многое, вот и приходит их последний час. Я встретила стихи В. Флакова, как нельзя лучше подходящие к судьбе жилого дома Тизель, где была лавка, торговая монополия, школа, общежитие, а сейчас:

Разговаривая с моими сверстниками, я сделала вывод, что каждый из них по-своему любит наше село и дорожит его настоящим и прошлым.

Давным-давно по реформе П. Д. Киселева 1830—40-х годов началась волна вольных переселенцев в Енисейскую губернию, особенно на юг, а еще — ссыльных за Урал по общественному приговору и решениям суда. 1829-й — год рождения моего села — военного поселения казарменного типа. Отцом проекта был первый губернатор Енисейской губернии А. П. Степанов. Думал отец губернии, что ссыльные откажутся от бродяжничества, осядут на одном месте и будут вести свое хозяйство.

В лето 1831 года приступили к устройству дорог, заготовке леса для строительства. В первых числах мая 1833 года потянулись первые поселенцы. Наименование селение получило от крестьянина села Казанцевского — Дубенцева, который лет сто назад основал свою заимку. Селение было расположено на речке Ошке, место гористое, покрытое большим лесом, а у подножия гор идут болота. Дубенцев поручили надзирать казакам из станицы Саянской, что стоит южнее по Енисею. От царя-батюшки выдавали небольшое пособие на ведение хозяйства, удобные участки земли, сельхозинвентарь, семена, 460 лошадей за счет казны по 25 рублей закупили у хакасов. Поселения строили по военно-казарменному типу: прямые улицы, в центре прямоугольная площадь для церкви, казарма для конвойной команды, канцелярия надзирателя.

Декабрист Александр Беляев с разрешения минусинской полиции в 1836 году посетил казенные поселения, писал: «Селения красивые, правильные, возделывались быстро. Но, проезжая эти красивые селения, какая-то грусть охватывала при виде этих пустынных улиц: ни одного женского лица, ни одного ребенка, или кой-где, как исключение». Власти предложили крестьянам-старожилам выдавать своих дочерей замуж за селян за вознаграждение в 50 рублей. Окрыли дубенцы кустарные мастерские: сапожную держал А. Бояско, а мельницы крестьяне К. Волков, А. Агафонцев, С. Бегунов, Д. Михеев, И. Соколов, Д. Федоров.

Новые поселенцы сами рубили и строили дома крестом на четыре семьи, каждая комната с русской печкой и отдельным входом. Дома, окна, двери одного размера. Самые важные вопросы решали на сельском сходе жителей села, где выбирали на один год сельского старшину, писаря, десятских на каждые 10 дворов. Всего душ на 1858 год: мужчин 973 и женщин 985. В 1862 году построили деревянную церковь во имя святителя Николая, обнесли каменной оградой, а кругом церкви вскоре зазеленел сад. Церковь встречала своих прихожан до 30-х годов XX века, до 1970 года там пели и плясали, в семидесятые здание разобрали.

О душе и грамотности власть думала, открывая церковно-приходскую школу для детишек в 1893 году для 35 чад. Первым учителем была Елизавета Александровна. Изучали арифметику, русский и славянский языки, в третьем классе сдавали экзамены по арифметике, русскому языку. Изучали «Закон Божий», который преподавал по средам и пятницам отец Михаил. По воскресеньям все ученики должны были ходить в церковь на богослужение.

Дисциплина в школе была строгой: за малейшую шалость детей ставили на горох, дресву (разбитый камень), били линейкой. Первыми учениками назвали Макара Ивановича Соколова, Фому Захаровича Пашкина. Канцелярия была в селении для наведения порядка, первым писарем хаживал Иван Лаптев.

Среди бедняков выделялись и зажиточные крестьяне-собственники. Лаликин имел свою лавку с ситцем, сатином, водкой, сахаром формы «голова», ткань мерили аршином. Крестьяне Романов, Калинин и Туркин торговали керосином и гвоздями, Булонский — гончарными изделиями.

В 1918 году случилось на моей стороне Дубенское восстание, которое стало началом похода на город Минусинск крестьян юга губернии. Царева власть ушла, а Советов заглянула, но вот Колчак захотел недоимки за прошлые лета вернуть. По всем селам начались взыскания, мобилизация в новую армию и вызвали глухой ропот.

Дочь Ощепкова Дарья Васильевна сказывала: «На сельском сходе дубенцы приняли решение мужикам в белую армию не ходить, налогов не платить и восстановить советскую власть. Прилетели как коршуны шесть милиционеров, стали стращать мужиков, изъяли и разбили самогонный аппарат крестьянина Крикунова, а хозяина посадили в сельскую канцелярию. Кульчицкий, что из политических, собрал около 100 человек, милицию обезоружили и заперли. Первого ноября отпустили, и они доложили в Минусинск о неподчинении дубенцев властям. На следующий день прибыл управляющий волостью Дрюмов с милиционерами и велел повязать зачинщиков схода Кульчицкого, бывшего фронтовика Василия Ощепкова, Алексея Пескуненкова. Те возмутились, а когда приехавшие взялись за оружие, то их самих повязали, отколотили, отобрали оружие и выгнали. В Минусинске прибежавшие посланники сказали, что в Дубенске бунт. 9 ноября селяне собрались к церкви, на обеднею службу, а звонарь с колокольни увидел вооруженный отряд, поднял крик. Незваные гости потребовали выдачи дезертиров и призывников, а 20 зачинщиков выпороть за подстрекательство к бунту и отправить в тюрьму. Приказали принести лавки, веревки и стали пороть, пока кровь не закапает на землю: жену Ощепкова Клавдию Петровну, учительницу Евгению Петровну, старика-крикуна Сильченкова, прибывшие выпороли 27 человек — над деревней стоял вой и плач баб, детей. Неудачным оказался поход 15 тысяч человек из окрестных сел на Минусинск: побили повстанцев, а потом по лесам вылавливали, убивали да пороли шомполами. Моим землякам досталось горько: каратели подожгли нижнюю улицу — сгорело 52 дома, заживо сгорели семьи Сильченко и Камышева».

На самом высоком месте села стоит стела — памятник погибшим в пожаре Великой Отечественной войны: на родную землю не вернулось более 200 воинов, сыновей селений Дубенского сельского Совета. В благодарность за подвиг нашим прадедам мы несем Вахту Памяти и живые цветы к подножию.

Дети героев войны прославляли родное село своим самоотверженным трудом на полях и фермах совхоза «Сибирь».

Я знаю, что в каждом уголке великой России есть такие же села, но для меня краше, роднее и милее нет места, кроме сибирского селения Дубенского! Мне дороги все странички истории моей малой родины!

Вероника Живоглядова,
средняя общеобразовательная школа,
село Дубенское, Шушенский район,
конкурс школьных сочинений «Место в истории», 2013 г.