Быт переселенцев в годы войны и их вклад в экономику края

Труд поселенцев использовали буквально везде: они пахали землю, рубили лес, пилили, кололи и возили дрова, строили жилье, склады, конторы, работали на угольных копях, добывали золото.

Переселенцы. Источник: Красноярское общество «Мемориал», http://www.memorial.krsk.ru

Жителям европейских территорий было довольно трудно адаптироваться к сибирским условиям. Тайга, гнус, непривычные климат и пища — все это осложняло жизнь поселенцев. Как отмечают исследователи и вспоминают многие из семей спецпереселенцев, самым сложным временем была первая зима. Большая часть людей не взяли с собой теплых вещей, за что в дальнейшем жестоко расплачивались.

Из воспоминаний Антонины Майхер: «Мама обменяла уже все самые лучшие вещи на хлеб и картофель. Не могла тогда уже выкупить пайку хлеба и супа. На вырубку в лес надо было идти 2 км. У мамы не было валенок, ноги оборачивались тряпками. В ближайших лесах жили бурые медведи, о них говорили, что они опасны для людей. Зимой они подходили к самым баракам… Летом надоедали полчища мух и комаров. Мошка атаковала человека и могла заесть его насмерть. Люди мазались вонючим маслом, а на головы надевали сетки».

Как и у коренных жителей Сибири, у спецпереселенцев остро стояла проблема питания. «Самые бедные многодетные хозяйки пекли пышки, замешанные на лебеде, опилках, только чуть-чуть добавлялась дробленка из зерна. А чтобы эти пышки отделялись от сковороды, ее подмазывали техническим солидолом. Толкли овес и варили из него кашу, ели жмых».

Для обитателей Туруханского района настоящим спасением стал караван из 32 барж, который вмерз в лед в устье Сухой Тунгуски. Речники не успели до конца навигации доставить грузы в Норильск. Пришлось зимовать на реке. Каравану требовались рабочие для забоя скота, для переборки картофеля, муки и моркови, для строительства, для заготовки дров и других работ. Бойщикам разрешалось брать кровь забитых животных; ее жарили, парили, варили и пекли лепешки, добавив муки. Рабочие дополнительно в караванной столовой получали 300 г хлеба и обед из двух блюд. А затем ранний ледоход мая 1943 г. раздавил баржи. Чтобы спасти муку и масло из вод Енисея, мобилизовали все взрослое население Костина, Мироедихи, Туруханска, Якутов, Конощели, Ангутихи и Горошихи. Люди припрятали мешки с мукой, сотрудники органов проводили повальные обыски. Но все найти не удалось, и семьи многих переселенцев смогли создать запасы на некоторое время.

Гораздо меньше повезло обитателям туруханского станка Баиха. Из 140 переселенцев в зиму 1943 г. 51 умер от голода и холода. На станке Мельничном из 20 семей за зиму почти все умерли. Погибали прежде всего дети, менее устойчивые к климату и тяжелым условиям жизни, чем взрослые.

Ссыльные польки впоследствии рассказывали: «Новорожденных не было вообще. Ни одна из наших женщин не родила ребенка по той простой причине, что у всех у них прекратилась менструация. Поводом к этому послужила резкая смена климата, а также господствующий там голод. Со всей уверенностью можно сказать, что это была естественная реакция организма. Но в то же время, каким это было огромным счастьем».

Центральные власти требовали, чтобы переселенцы использовались по профилю. Уже отмечалось, что каждого специалиста стремились распределить на соответствующее предприятие. Однако рабочие руки требовались в каждой отрасли хозяйства. Поэтому труд поселенцев использовали буквально везде. Они пахали землю, рубили лес, пилили, кололи и возили дрова, строили жилье, склады, конторы, работали на угольных копях, добывали золото. В то же время неоправданные попытки использовать трудовые ресурсы для работы в непривычных условиях не приветствовались вышестоящими инстанциями.

Так, Туруханское районное отделение НКВД получило строгое предписание от НКВД СССР не использовать калмыков на сельхозработах. Немцев стремились задействовать в сельском хозяйстве. Подавляющее большинство из них знакомы с крестьянским трудом — трактористы, коневоды, слесари, кузнецы. Но вскоре их потребовал Север, где переселенцам пришлось заняться новым видом деятельности — охотой и рыбалкой. Но даже здесь они поднимали сельское хозяйство. В колхозе им. Свердлова, в деревне Селиванихе Туруханского района, увеличились показатели урожайности. В Старо-Туруханске поселенец Шульц на голом месте организовал пригородный совхоз. Вскоре хозяйство обеспечивало районный центр ранней зеленью, молоком, творогом, из года в год увеличивал поставки мяса, обеспечивал все потребности в картофеле и капусте.

Тяжелее пришлось грекам. На родине они традиционно занимали нишу торговцев, организаторов каботажных плаваний, моряков. В Сибири их профессиональные качества оказались мало востребованными.

Калмыков активно использовали на лесозаготовках. Надо сказать, что степняки в лесу показывали низкое качество работы. Так, 117 калмыков были отправлены на заготовку топлива для стеклозавода в поселке Памяти 13 Борцов. Через некоторое время руководство предприятия констатировало, что чисто калмыцкие бригады выполняют план заготовок на 15–20%, тогда как местные лесорубы — на все 100%. Для стимуляции труда рекомендовалось формировать смешанные бригады, хотя и признавалось, что производительность труда в таких формированиях будет на уровне 80–85% от плана.

Аналогичную проблему поднимал в отчетах начальник Управления НКВД по Красноярскому краю П. И. Семенов. Он сообщал, что среди работающих калмыков «нормы выработки не выполнялись не только в лесной, но и золотодобывающей промышленности».

Причина крылась в традиционном образе хозяйствования этого народа. Степняки не имели опыта в промышленности, на лесозаготовках, в посевном сельском хозяйстве. Калмыки — отличные рыбаки и скотоводы — тоже должны были быть востребованы по профилю. Более 3 тыс. семей рыбаков было целенаправленно расселено в рыбопромышленных районах. В Красноярском рыбтресте — 2100 семей, в Таймырском — 900 семей. Среди них нашлись умельцы, которые предложили новую технологию обработки тугуна — особый посол в пол-литровых банках.