Летчики с берегов Енисея

В 1941 г. арктический экипаж в составе Водопьянова, Пусэпа, Штепенко и Богданова отправили бомбить Берлин по заданию Иосифа Сталина.

Самолет ТБ-7 (Пе-8) на аэродроме Болдинг Фильд, Вашингтон, 1942 г. Источник: Красноярск — Берлин. 1941—1945 гг., 2009 г.

Июнь 1941 г. стал для военно-воздушных сил Советского Союза настоящей катастрофой. В канун вторжения немецкое командование сосредоточило на границе более 3600 самолетов. Действия группы армий «Север», имеющей задачу по овладению Прибалтикой и Ленинградом, поддерживал 1-й воздушный флот генерал-полковника Келлера, имеющий 1070 боевых машин. На центральном направлении действовал 2-й воздушный флот фельдмаршала Кессельринга в 1680 самолетов. Группу армий «Юг» прикрывали 800 летательных аппаратов 4-го воздушного флота генерал-полковника Лера. Немцев поддерживала незначительная по силе (748 единиц) авиация союзников: Финляндии, Румынии и Венгрии.

22 июня советская авиация в приграничных округах была сведена в ВВС Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов, а также авиацию Балтийского и Черноморского флотов.

К сожалению, советским ВВС был присущ ряд организационных и технических проблем. Самолеты частично были устаревшими, практический опыт многих летчиков был ужасающе мал, не было в достаточной степени организовано прикрытие приграничных аэродромов.

Итогом стали большие потери советских ВВС в самые первые дни войны. К полудню 22 июня они потеряли 1200 самолетов: 300 было сбито в воздушных боях, а 900 уничтожено на аэродромах. Немцы заявляли, что итогом первых дней военной операции стало уничтожение 1811 советских самолетов (322 — в воздухе, 1489 — на земле). Для командующего Люфтваффе Германа Геринга результаты показались столь невероятными, что он приказал их секретно проверить. В течение нескольких дней офицеры его штаба ездили по захваченным аэродромам, считая сгоревшие обломки русских самолетов.

Советская общественность еще долго не знала про огромные потери ВВС. Лишь к концу августа по сводке прошла цифра в 4500 потерянных самолетов. Немецкий урон оценивался как «гораздо больший».

«Пусть немцев погибло больше, пусть бы их погибло еще в десять раз больше, но наших, наших хороших русских людей, наших летчиков, бесстрашных, чудесных, погибло много тысяч!» — писал тогда фронтовой корреспондент Павел Лукницкий, основываясь на армейских сводках.

Несмотря на чудовищные потери, советская авиация продолжала драться — атакуя немецкие самолеты, прикрывая свои отступающие войска. Нередко, отчаявшись, расстреляв патроны, шли на таран самолетов противника.

В рядах 161-го истребительного полка встретил войну Георгий Кузьмин, уроженец Саянского района Красноярского края. 27 июня звено Кузьмина И-153 было поднято по тревоге. Это уже был шестой боевой вылет красноярца за эти сутки. «Чайки» должны были перехватить немецкие «Юнкерсы», что утюжили позиции советских войск у Витебска. Сбив два Ю-87, советские летчики повернули на базу. Но тут Кузьмин наткнулся на еще один немецкий штурмовик. В бою кончились патроны, а «Юнкерс» был очень близко. Винт «Чайки» ударил по хвостовому оперению «Юнкерса», и тот пошел к земле. Следующие месяцы войны превратились для Кузьмина в непрерывную череду воздушных боев, в ходе которых он сменил И-153 на МиГ-3. В сентябре 1941 г. он был сбит пилотами Люфтваффе, буквально чудом посадил горящий истребитель. С покалеченными обеими ногами, обмороженного, Кузьмина подобрали советские пехотинцы. Вердикт госпитальных врачей был строг — ампутация правой ступни и 1/3 левой. Но пилот не сломался, научился ходить в специальных ботинках-протезах. Снова вернулся в ВВС.

А 4 июля 1941 г. в небе над Ленинградом красноярец Николай Тотмин совершил первый в истории мировой авиации лобовой таран. За этот подвиг 22 июля ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Тотмин совершил 93 боевых вылета, сбил 7 самолетов противника и погиб 23 октября 1942 г.

То, что ВВС СССР живы, были вынуждены признать даже в Берлине. Большую роль в этих событиях сыграли красноярские летчики. В июне, вернувшись из опасной ледовой разведки, экипаж летающей лодки в составе первого пилота Михаила Водопьянова, второго пилота Энделя Пусэпа, штурмана Александра Штепенко, радиста Василия Богданова отправился на фронт.

Водопьянов Михаил Васильевич — советский летчик, один из первых Героев Советского Союза, участник спасения экипажа парохода «Челюскин», участник арктических и высокоширотных экспедиций, генерал-майор авиации. Четырежды награжден орденами Ленина и Красного Знамени. Именем Водопьянова названы улицы в Москве, Липецке, Екатеринбурге и Красноярске.

Арктические разведчики получили назначение в 1-ю дивизию авиации дальнего действия (позже 81-я АДД). Михаил Водопьянов назначен ее начальником. Формирование дивизии приближалось к завершению. На ее вооружение поступили бомбардировщики Пе-8, оснащенные дизельными двигателями Ам-40. «Эти двигатели были последней авиационной новинкой, еще недостаточно проверенной в условиях длительной эксплуатации. Они причиняли нам уйму неприятностей. Особенно плохо они вели себя на больших высотах, где им не хватало воздуха. Моторы „задыхались“ и останавливались», — вспоминал позже Михаил Водопьянов. Тем не менее дивизию бросили в бой.

В августе Водопьянов получил пакет из Кремля. «Товарищу Водопьянову. Обязать 81-ю авиадивизию во главе с командиром дивизии тов. Водопьяновым с 9 на 10 августа или в один из следующих дней, в зависимости от условий погоды, произвести налет на Берлин. При налете кроме фугасных бомб обязательно сбросить на Берлин также зажигательные бомбы малого и большого калибра. В случае если моторы начнут сдавать по пути на Берлин, иметь в качестве запасной цели для бомбежки г. Кенигсберг. И. Сталин. 8 августа 1941 г.».

В ночь с 9 на 10 августа с аэродрома Пушкино под Ленинградом поднялись 18 Пе-8. Четыре машины были вынуждены вернуться — подвели дизельные моторы. Остальные взяли курс на столицу Германии — Берлин. Повел воздушную эскадру прибывший из Дудинки экипаж: Водопьянов, Пусэп, Штепенко и Богданов. Один из самолетов вел Сергей Асямов, уроженец Красноярска.

Дальше — больше: заглох двигатель на самолете Водопьянова — Пусэпа. Целых двадцать минут до цели флагманский Пе-8 тянул на трех моторах. Из-за неполадок сошли с дистанции еще три машины. До Берлина дотянули 11 самолетов. Отбомбившись, советские летчики повернули назад.

С самого начала рейд пошел кувырком. Секретность задания была такова, что ПВО Ленинграда и Балтфлота об этой акции ВВС не имели ни малейшего представления. По данным Водопьянова, над Балтикой был сбит один Пе-8 — капитана Тягунина, предположительно огнем советской зенитной батареи, расположенной на одном из островков. Погибли четыре члена экипажа.

Пусэп вспоминает другую историю: советские истребители И-16 не опознали своих. Был сбит один бомбардировщик, погибло два члена экипажа. Остальные Пе-8 пулеметным и артиллерийским огнем отогнали «Чаек».

Над Эстонией, родиной предков сибиряка Пусэпа, у флагмана отказали все двигатели. По данным эстонца, это произошло после того, как кончилось горючее — над Кенигсбергом немецкая ПВО повредила один из топливных баков. «Машина сперва хвостом коснулась верхушек деревьев, потом распростертыми крыльями легла на густой лес. Словно страшная буря пронеслась над лесом, ломая сучья и вырывая с корнем деревья. Сразу наступила тишина. Фюзеляж с исковерканными крыльями опустился до самой земли», — вспоминал Водопьянов вынужденную посадку.

Оказавшись за линией фронта, летчики два дня пробирались к своим. Спасло их то, что сибиряк Пусэп отлично знал язык предков, поэтому контакт с местным населением оказался дружественным. Итоги рейда — на аэродром смогли вернуться только 4 машины (в т. ч. Сергея Асямова) — обсуждались на совещании у Иосифа Сталина. Операцию нельзя было назвать удачной, но именно она послужила поводом для усовершенствования капризных самолетов. Было принято решение отказаться от ненадежных дизелей в пользу проверенных бензиновых М-82 и установить на Пе-8 приводную радиостанцию «пчелку». Пострадал и Михаил Водопьянов. К Сталину был срочно вызван полковник Голованов.

«Поздоровавшись и не задавая вопросов, Верховный сказал: «Вот что: есть у нас дивизия, которая летает на Берлин. Командует этой дивизией Водопьянов; что-то у него не ладится. Мы решили назначить вас на эту дивизию. Быстрее вступайте в командование, — рассказывал будущий главный маршал авиации. — Отдавая должное личным боевым качествам М. В. Водопьянова как летчика — командира корабля, Верховный главнокомандующий в то же время отметил, что у него нет достаточных навыков и опыта в организаторской работе, необходимых для командования 81-й авиадивизией».

Водопьянов продолжил войну в прежнем статусе. Будучи командиром корабля, он долгое время носил отмененное звание комбрига. Лишь позже ему было присвоено звание генерал-майора. Арктический экипаж бомбил немецкие позиции в Смоленске, Орле, Калуге. Последним боевым вылетом Михаила Водопьянова стала бомбежка Кенигсберга. Вскоре он попал в автомобильную аварию, а после излечения был назначен военпредом на авиазавод в Казани.

В 1942 г. дальняя авиация вновь стала бомбить Берлин. В кресле первого пилота одного из бомбардировщиков был Эндель Пусэп.

В мае 1942 г. Пусэпу было поручено доставить советскую делегацию во главе с Молотовым для переговоров сначала в Великобританию, а затем в США. Лететь пришлось через линию фронта над территорией, занятой немецкими войсками. Экипаж Пусэпа лично принимали Уинстон Черчилль и Франклин Рузвельт. После успешного завершения переговоров и возвращения в СССР Пусэпу был присвоено звание Героя Советского Союза «за отвагу и геройство, проявленные при выполнении задания правительства по осуществлению дальнего ответственного перелета».

Нужно отметить, что сначала Пусэп должен был лететь вторым пилотом в экипаже другого красноярца — Сергея Асямова. Но при подготовке к полету в Лондоне произошла авиакатастрофа, в которой погиб Асямов.