Об отце, Георгии Евграфовиче Нестеренко, вспоминает Владимир Нестеренко из Сухобузимского района.
Мой отец, Георгий Евграфович Нестеренко, ушел на фронт в сентябре 1941 года, оставив жену и троих малолетних детей. Отцу тогда исполнилось 36 лет. Я точно не помню, в каком подразделении он принял первый бой при обороне Москвы, но предполагаю, что он встретил врага в Подмосковье в составе стрелковой дивизии генерала Панфилова.
Отец вернулся домой зимой 1946 года. Я, конечно, во все глаза глядел на широкую отцовскую грудь с медалями и канючил: «Папа, расскажите, за что Вас наградили медалями?» И однажды он сказал мне: «Если бы ты знал, Вова, как трудно рассказывать о войне, то не колол бы мою душу своей просьбой! Я не могу тебе всего рассказать, сынок, слишком горько и больно. Но в схватке с фашистами участвовал много раз». — «Вам было страшно?» — «Но я же дрался за тебя, за Валю, за Шурку».
…После тяжелой контузии моего отца оставили при медсанбате в качестве ездового. Однажды в ходе затяжного наступательного боя на просторах Украины санбату, в котором воевал отец, было приказано подтянуться ближе к передовой, так как потери были большие, многих раненых не удавалось довезти живыми до операционного стола. Местность была открытая, впереди шел бой, грохотали орудия, скрежетали гусеницами танки, пушки их били прямой наводкой, выли штурмовики, утюжа вражескую оборону. Уже были перевезены часть палаток, операционных столов и военврачей, где под сенью украинского яблоневого сада разворачивалась походная санчасть. В который раз ездовому Нестеренко предстояло на рысях преодолеть небольшой холмик, самое опасное место, и спуститься к саду. Отец, как обычно, сидел на облучке телеги, управляя лошадьми, торопя их кнутом. Вдруг завыла мина и ударила в заднюю часть телеги, прямо в сидящих военврача и медсестер, превратив их в обезображенные трупы. Отца спас высокий деревянный козырек, который он пристроил для укрытия от ветра и для удобства. Козырек взрывом перекосило, в нем торчали острые осколки мины.
Из всех скупых отцовских рассказов этот нелепый и страшный случай почему-то так отчетливо врезался мне в память. И теперь, в канун очередной годовщины Великой Победы, я осязаемо чувствую ту боль от потерь, когда приходилось освобождать от врага занятую территорию, теряя во много крат больше, чем противник.
