Депортация советских немцев

В годы войны в Красноярский край депортировали около 70 тыс. человек из Автономной Советской Социалистической Республики немцев Поволжья.

Семья Горн. Источник: Красноярск — Берлин. 1941—1945 гг., 2009 г.

Война не остановила процедуры насильственного переселения людей в восточные регионы страны. Под жернова депортации теперь попали представители других национальностей. 28 августа 1941 г. советские власти приняли решение ликвидировать немецкую автономию в Поволжье и переселить ее этническое население в Сибирь.

Из указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 сентября 1941 г.: «По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу из Германии должны произвести взрывы в районах, заселенных немцами Поволжья».

Советские власти опасались, что этнические немцы поддержат германские войска, которые рвались вглубь Советского Союза. События 1938—1941 гг., когда Германия покорила значительную часть Европы, косвенно подтверждали опасения. Немецкая разведка активно использовала фольксдойче (этнические немцы за пределами Германии) в подрывных и разведывательных действиях против государств, в которых они проживали. Так террористические действия прогитлеровских организаций судетских немцев спровоцировали агрессию против Чехословакии. Фольксдойче организовывали диверсии и налеты во время боевых действий против Югославии и Польши. Естественно, что Москва опасалась похожих событий на своей территории, поэтому предпочла отправить потенциально опасный народ подальше от линии фронта. Вот только вместе с мужчинами призывного возраста депортации подверглись и их семьи: женщины, дети, старики.

Впрочем, подобные вещи практиковал не только Советский Союз. Чуть позднее жертвами подозрительности государства стали десятки тысяч немцев, японцев, итальянцев в США. Особенно досталось японцам, против которых развернулась настоящая истерия. 140 тыс. выходцев из Страны восходящего солнца, многие из которых имели американский паспорт, были выселены с Гавайских островов и Калифорнии или заключены в концентрационные лагеря. Несколько тысяч противников режима были изолированы от общества в Великобритании. Правда, действия властей западных демократий не вызвали столько обвинений, как аналогичные методы тоталитарного Советского Союза.

Одним из мест поселения этнических немцев был избран Красноярский край. Снова, как и с другими категориями спецпереселенцев, особо подчеркивалась необходимость оказания помощи депортированным в устройстве на жительство в новых районах и наделении их землей. И эти переселения тщательно готовились. Депортируемым рекомендовали взять пропитания минимум на месяц, позволили увезти до тонны на семью личных вещей. Все оставшееся на месте имущество принималось местными органами власти, а переселенцу выдавалась обменная квитанция, по которой на месте переселения можно было получить компенсацию. Если по дороге квитанции были утеряны, то они восстанавливались по данным, предоставленным НКВД. На практике все было сложнее.

Выписка из письма заместителя начальника 12-го отделения ОК НКВД СССР тов. Гусева от 31 августа 1941г.: «В ряде районов допускается совершенно ненужная спешка. Эвакуируемым, как правило, не говорится о том, куда они вывозятся, сколько времени будут в пути, какой запас нужно взять с собой продуктов питания. В результате большинство эвакуируемых из городской местности через 2—3 дня остались без продуктов питания, что вызвало недовольство».

Первые эшелоны прибыли в регион 14 сентября и привезли 2270 человек. Прибывших переселенцев распределяли по предприятиям группами по 10–100 человек. Исключения составляли одиночки, имевшие редкую специальность. Их распределяли особо.

Всего в Красноярский край прибыло около 70 тыс. человек из Автономной Советской Социалистической Республики немцев Поволжья. Сначала многих направили на жительство в южные регионы. 16—17 сентября речным транспортом первые поселенцы были доставлены в Минусинск. Значительная часть переселенцев была направлена на фермы совхоза «Курагинский» и совхоза Золотопродснаба.

Поволжские немцы расселялись в 25 сельсоветах Минусинского района и городе Минусинске, 133 семьи были направлены в Ермаковский район. В Идринском районе приют нашли 380 семей, в Каратузском — 242.

Депортация коснулась и семьи Шлюндт, проживавшей в селе Бауэр Каменского кантона. Главу семьи Филиппа Шлюндта, занимавшего должность председателя сельпо, по обвинению в проведении антисоветской агитации в 1938 г. расстреляли. На руках его жены Евы (Елизаветы Адольфовны) осталось 5 детей: Ганна, Мария, Яков, Амалия и Эмма. Ганна Филипповна вспоминала: «Нашу семью выслали 15 сентября 1941 г. Пришлось оставить все: дом, хозяйство, скот. Никто ничего не объяснял, посадили в грузовые вагоны и повезли. Взяли с собой все необходимое и немного продуктов, которые быстро закончились в дороге. Кушать давали только в больших городах — носили в ведрах суп. Было много больных, кто умирал, кто рождался — все в вагонах. Видимо, все семьи были распределены заранее. 11 вагонов отцепили от состава в Казахстане, а мы на восьмые сутки приехали в город Абакан. Оттуда нас в составе восьми семей на барже выгрузили на пристани „Заготзерно“ и отправили в деревню Джирим, где нас поселили в стайке с другой семьей в 6 человек. В стайке не было ни печи, ни двери. Мать сделала из камней печку. Тепла от нее мало было, но обед сварить можно было. На следующий же день после приезда нам пришлось идти на „работать-молотить“, т. к. шла уборочная пора. Одежды теплой не было, все, что мы привезли с собой, меняли на продукты, чтобы хоть как-то прокормиться».

Для спецпереселенцев выделялась земля под огороды, выдавались семена. Все работоспособные взрослые люди должны были обязательно получить рабочие места, дети — пойти в школу.

За сданный на родине скот спецпереселенцам по квитанциям выдавали крупу, картофель, хлеб. Так, семью Микайнис заселили в село Трифоново Новоселовского района. Колхоз сразу же обеспечил переселенцев землей, домом. Опытные аграрии сумели наладить жизнь — росло имущественное благосостояние, вскоре удалось приобрести корову.

В Назаровском районе спецпоселенцев принимали на станциях Ададым и Петербургская. Первое время они обитали в зданиях местных клубов. Сюда завозили топливо, кипяченую воду для питья и холодную для умывания, продукты питания. Предусматривалась организация медицинской помощи, санобработки, для чего использовались бани и дезокамеры.

Расселение по территории района происходило в двухдневный срок. Специально для приема и расселения спецпереселенцев, контроля над исполнением постановлений районного исполкома, создавалась комиссия из трех человек.

Для перевозки до места назначения прибывших на поселение людей местные предприятия обязаны были предоставить авто- и гужевой транспорт. Управление предприятий, куда отправлялись на поселение прибывающие люди, обязаны были найти помещение под жилье: брошенные дома, пустующие помещения. Требовалось отремонтировать эти помещения, для чего государство выделяло строительный лес, стекло, гвозди.

При этом переселенцы в большинстве направлены в экономически слабые колхозы, которые не в состоянии были оказать помощь. Спасло поволжских немцев в ту годину только их трудолюбие и желание жить. Подавляющее большинство из них были селяне, знакомые с крестьянским трудом — трактористы, коневоды, слесари, кузнецы. По спискам Каратузского района значатся агрономы и садоводы, есть учителя, врачи, сапожники, столяры, бухгалтеры, портные и машинистки. Власти расселяли немцев по мере необходимости: врач Горн А. Ф. — в райцентр, агроном Бротт Т. Г. — МТС, механик Симон Т. Г. — кинотрест. И так по каждому сельсовету, стараясь обеспечить максимальную занятость.

Тем не менее были перебои с обеспечением продуктами питания и жильем. Часто в одном жилом помещении скапливалось по 15–20 человек. Это происходило не из-за халатности красноярских властей, которые были принимающей стороной. Просто в условиях войны, тотального напряжения сил ради фронта предоставить равноценную компенсацию было невозможно. Стародавние сибиряки жили впроголодь, трудились и умирали. И не было возможности им помочь. Откуда в выкачанной фронтом Сибири могли взяться ресурсы еще и на поддержку спецпоселенцев?

Уже в ноябре 1941 г. выдачу зерна и продуктов для переселенцев Поволжья прекратили на основе распоряжения Крайзаготзерна. Одновременно прекратили все выплаты денег на мероприятия по расселению немцев в районе: «…т. к. со времени переселения немцев Поволжья прошел уже месяц, следовательно, вы имели полную возможность рассчитаться по всем видам расходов по их приему и расселению по колхозам. 1 ноября сего года краевая контора Сельхозбанка дала указание вашему филиалу банка о немедленном закрытии неиспользованных ассигнований на указанную цель. Вам необходимо сейчас же составить полный отчет на всю сумму расхода денег, снятых со счета исключительно на прием переселенцев немцев, не смешивая с расходами планового переселения…».

10 января 1942 г. Государственный Комитет Обороны (ГКО) принял Постановление «О порядке использования немцев переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет». Началась мобилизация мужчин трудоспособного возраста в трудовую армию. Вместе со спецпереселенцами в трудовую армию забирали и местных немцев. В то же время с фронта в срочном порядке были демобилизованы все военнослужащие немецкой национальности и направлены в трудовую армию.

При максимальном напряжении сил, в условиях практически подневольного труда советские немцы выживали и трудились по-ударному. Начальник УНКВД по Красноярскому краю И. П. Семенов в докладной записке в адрес Отдела спецпоселений НКВД СССР в феврале 1946 г. писал: «Многие из спецпоселенцев выполняют и перевыполняют нормы, к труду относятся хорошо».

7 октября 1942 г. вышло Постановление № ГОКО-2383сс «О дополнительной мобилизации немцев для народного хозяйства СССР», согласно которому мобилизовали мужчин в возрасте 15–55 лет, а также женщин-немок в возрасте 16–45 лет.

Прибывший спецконтингент стал большим подспорьем для руководителей колхозов, т. к. комбайнеры, механизаторы, трактористы из числа поволжских немцев заменили ушедших на фронт местных мужчин. Так, осенью 1941 г. в некоторых колхозах Большемуртинского района немцы составляли до 50 % наличной рабочей силы. В отчетах райкомов они отмечались как добросовестные работники.

В 1942—1943 гг. в северных районах края из числа спецпереселенцев стали организовывать рыболовецкие колхозы. Хорошие деловые качества позволили немцам войти в административный состав образованных хозяйств. По данным Туруханского рыбакколхозсоюза, в 1944 г. 23 немца являлись членами правления колхозов, а еще 29 работали в ревизионных комиссиях. В девяти новых хозяйствах немцы стали председателями.

Среди немцев ярых врагов советской власти было немного. Лишь у незначительной части спецпереселенцев наблюдались прогерманские настроения. Есть свидетельства, что немцы в поселке Верхне-Имбатске Туруханского района, узнав о том, что очередной город сдан фашистам, «брались за руки и плясали».

По-разному складывались отношения спецпереселенцев с местными жителями. Нередко обе стороны относились друг другу с недоверием и даже враждебностью. Дети спецперемещенных терпели унижения от своих русских сверстников. Семилетнюю Ольгу Браун в дни, когда в деревню приходила похоронка, местные дети таскали за длинные косы, называли фашисткой: «Наша деревня называется Костино, вот от вас и должны одни кости остаться». В свою очередь, немцы демонстративно игнорировали местных. Во избежание подобных случаев районным исполкомам было рекомендовано проводить массовую разъяснительную работу.

Однако в большинстве своем сибиряки относились к перемещенным людям с сочувствием, помогали чем могли. Так, в деревне Мельничной Туруханского района местные жители учили немцев рыбачить. Приемщик-заготовитель в Сухой Тунгуске Павел Самойлов, вопреки положению, кормил учеников-охотников весь сезон вместо трех месяцев.