Александр Кузнецов. Доктор производственных наук

Александр Николаевич Кузнецов: «Жизнь — борьба. Если человек в жизненном море не будет двигаться, барахтаться, а стараться плыть по течению, он утонет».

Александр Кузнецов с сыном Сергеем. Источник: книга «Жизнь как история: почетные граждане Красноярского края», 2010 г.

Имя — это судьба. Есть такая достаточно устойчивая мифологема. Что ж, имя Александра Николаевича Кузнецова вполне отражает его судьбу. Александр значит «защитник». Солдатом-разведчиком он защищал свою родину в годы Великой Отечественной войны. Позже, во времена холодной войны, руководил предприятием, стоящим на страже обороноспособности Отечества. В рыночное лихолетье стоял горой за своих людей, стараясь, чтобы тектонические сдвиги экономических миров отражались на заводчанах не столь болезненно.

Доктор технических наук, член-корреспондент международных инженерной и технологической академий, почетный гражданин города Красноярска и Красноярского края, Александр Николаевич Кузнецов вписал свое имя в историю отечественной металлургической промышленности. За боевые заслуги Александр Николаевич награжден орденом Красной Звезды и орденами Отечественной Войны I и II степени. К своим званиям и наградам Кузнецов относится с юмором:

«На торжественные мероприятия беру их все с собой в футлярах и уже на месте надеваю — тяжело в моем возрасте столько металла на себе носить».

Эта легкая самоирония сразу располагает к Александру Николаевичу. Бессменный директор КраМЗа на протяжении многих лет, бывший президент ОАО «КраМЗ», Александр Кузнецов для многих остается человеком-загадкой. Непонятно, кто же он — «красный директор» или современный эффективный менеджер, грамотный управленец? Впрочем, многие на подобный вопрос кратко, но с укором отвечают: «Ну как кто? Это же Кузнецов!» — словно одной фамилией все сказано и стыдно этого не понимать. Всю жизнь Александр Кузнецов уверенно плыл против течения и не собирается останавливаться, несмотря на преклонный возраст.

Кузнец Кузнецов, солдат Кузнецов

Александр Николаевич Кузнецов родился 25 августа 1923 г. Он был старшим сыном в простой крестьянской семье. Внимание родителей было приковано к младшему сыну Ивану, а воспитанием Александра в основном занималась бабушка (первый внук всегда любимый). Феномен бабушки, русской бабушки, многие из которых сыграли решающую роль в воспитании внуков, ставших впоследствии выдающимися людьми, еще только ждет своего исследователя. Маремьяна Евдокимовна была из тех замечательных простых людей, которые при полной неграмотности обладали поразительно высоким интеллектом и совершенной памятью, а также имели более четкие представления о морали, чем многие образованные люди. Кузнецов вспоминает ее с исключительной теплотой:

«Она воспитала меня, вырастила, заложила нравственные основы, постепенно и мягко приобщила к православной вере, объяснила жизненное устройство. Бабушка наизусть знала все Евангелие, строго соблюдала посты, состояла в религиозном совете. К ней приходили советоваться, все роды в деревне принимала она, даже врачевала некоторые болезни, в основном пиявками».

В будущем металлурге рано начали проявляться профессиональные склонности — работать в поле не очень нравилось, зато манил раскаленный металл, жар кузни. Кузнецову повезло — наставник нашелся быстро. Дед будущего руководителя крупного завода был деревенским кузнецом и взял внука в помощники. От мелочей он быстро перешел к ответственной работе — ему доверили качать горн. Параллельно учился в школе. В мемуарах Александра Кузнецова много написано про этот период. В то время в провинциальных деревенских школах был необычайно высокий уровень преподавания. Волею судеб (вначале ссылали, а в военное время — эвакуировали) там оказывались представители столичной интеллигенции — актеры, журналисты, музыканты, даже университетские профессора. И шли преподавать.

«Я тоже имел честь обучаться у репрессированных „врагов народа“. Ссылка для них была большим несчастьем, но, несмотря на это, они сохранили в себе все лучшее. Поэтому школа стала для меня не просто временем обучения, она открыла для меня мир», — вспоминал потом наш герой.

В 1941 г., к началу войны, Кузнецов окончил школу и через две недели после получения аттестата ушел защищать родину. Когда после Победы считали потери, поняли — поколение необстрелянных мальчишек 1923 года рождения пострадало особенно сильно. Мало кто вернулся, Александр Николаевич был одним из выживших. «Бог сберег», — говорили потом те, для кого и сберег: коллеги, друзья, родные.

Александр Николаевич так пишет в своих мемуарах: «По всем правилам войны, если таковые, конечно, есть, я должен был погибнуть. Но вопреки им я остался жить».

Кузнецов начал войну командиром стрелкового взвода. После окончания военного училища в Тюмени он был направлен на три месяца в запасной полк на своеобразную стажировку. В 1942 г. — ранение, госпиталь, возвращение на фронт. Кузнецов попал в отряд, набранный для действий в глубоком тылу противника, стал командиром группы разведки дальнего действия. Его дивизия входила в состав Ленинградского фронта, и Победу Александр Николаевич Кузнецов встретил в Прибалтике, где была окружена крупная группировка войск противника. Свой личный День Победы Александр Николаевич запомнил хорошо.

«После того как двое суток не смыкал глаз, я прилег поспать. Около двух часов пополудни меня разбудили связистки и сказали, что немцы выбросили белые флаги. Вскочив, я побежал с ординарцем на наблюдательный пункт. Посмотрев в стереотрубу на просматриваемую глубину обороны противника, мы увидели множество белых пятен. Это были куски простыней и разорванные нательные рубахи. Мы ожидали этого со дня на день, но охватившее меня тогда чувство трудно было назвать радостью. На какой-то момент я стал чувствовать какую-то опустошенность… И сомнение терзало: неужели кончился ад? Настолько мы привыкли к войне, что сам по себе конец ее, к которому мы так мучительно долго шли, уже не воспринимался нашим рассудком».

Войну Александр Николаевич окончил помощником начальника штаба 977-го стрелкового полка 270-й стрелковой Демидовской краснознаменной дивизии и был включен в список для сдачи экзаменов в Академию Генштаба.

«Возвращался я домой без предупреждения — из суеверного страха (на войне вообще каждый становится по-своему суеверным). Боялся, если скажу родным, что-нибудь помешает и отпуск не состоится. Потом жалел об этом: когда я зашел во двор, навстречу мне случайно вышла моя мама, Валентина Ивановна. Она только и смогла произнести: „Это ты, Александр“, — у нее подкосились ноги, и она долго приходила в чувство».

Быть военным Кузнецов никогда не хотел, но окончательно уволиться из армии получилось только в 1946 г. После возвращения домой поступил в Уральский политехнический институт. Началась новая, мирная, не менее трудная и насыщенная событиями жизнь.

Студенческие годы, как и положено, были у Кузнецова веселыми. Он жил в общежитии, быстро нашел себе друзей, сформировав небольшой студенческий офицерский клуб из тех, кто пришел в институтскую аудиторию с фронта. Во время учебы женился, родилась дочь Ирина. После окончания института по распределению Кузнецов был направлен в столицу, однако ехать туда не захотел — непонятны были перспективы с получением жилья, а нужно было куда-то везти молодую жену и маленькую дочь. В результате молодой специалист обменялся с другим выпускником и получил путевку в г. Каменск-Уральский под Свердловском на металлургический завод, работавший на авиационную промышленность. Там молодой семье дали комнату — небольшую, всего восемнадцать метров, совершенно пустую, необжитую, в новом доме, к которому еще не провели горячий водопровод. Зато свою! Александр Николаевич вспоминает новоселье с благоговением:

«Наверное, первое впечатление от собственного новоселья повлияло на то, что, уже будучи директором, я не пропускал ни одного заселения в дом, построенный заводом. Мне доставляло истинное удовольствие, оставив в стороне машину, чтобы не смущать людей, издалека наблюдать простую, искреннюю радость новоселов. Это заряжало меня энергией и было лучшей наградой за труд».

Александр Николаевич, вспоминая работу в Каменск-Уральском, называет ее своей лучшей школой:

«Руководство меня вскоре заметило, стало продвигать. Начинал технологом, через год сделали начальником прессово-штамповочного цеха. Дослужился до начальника производства. Сейчас с высоты прожитых лет я понимаю, что время дало мне уникальный шанс пройти вторую высшую школу практики непосредственно на производстве, на делах государственной важности. Но это я сейчас понимаю, а тогда просто работал. На совесть, искренне и довольно много — когда я начинал, мы трудились с восьми часов утра до десяти вечера. Менялись рабочие, мастера, начинались и заканчивались смены. А наша длилась все время лишь с перерывом на сон. После шести вечера уходили домой технологи, конструкторы, экономисты, бухгалтеры. Оставался только производственный персонал. Вечером мы могли сосредоточиться на тех вопросах, решению которых мешала дневная суета. В поздние часы я любил выходить в цех и смотреть, как идет производственный процесс. Душа пела, все шло как по маслу, все работало, ничего не ломалось, никто никому не мешал, каждый четко знал свою функцию и ее выполнял. А я стоял где-нибудь в сторонке, чтобы меня никто не видел, и любовался поэзией слаженного, организованного труда людей».

В июне 1955 г. приказом министра авиационной промышленности Александр Кузнецов был переведен на родственный металлургический завод в г. Белая Калитва Ростовской области, где ему предстояло задержаться на десять лет.

«И там я тоже многому научился — формировали инженерный корпус, трудовой коллектив в целом, осваивали мощности основных и вспомогательных цехов. И был еще один момент, который мне очень пригодился впоследствии, уже в Красноярске. Завод наш был градообразующим, и руководству кроме организации производства приходилось заниматься созданием социальной инфраструктуры практически всего города — от общегородской бани до больничного стационара».

Под руководством Кузнецова на заводе был начат ряд опытных и исследовательских работ, получивших признание как самостоятельные направления в авиационной металлургии. В 1966 г., когда наш регион уже приобрел энергетический потенциал и сырьевую базу, приказом министра Александр Николаевич был назначен на должность директора Красноярского металлургического завода. Уже в 1969 г. были запущены первые мощности, завод стал зарабатывать деньги, статус предприятия сменился со строящегося на действующее.

Далось это непросто: в стране в очередной раз менялись принципы хозяйствования — от совнархозов переходили к отраслевому управлению. К строительству и пуску производства нельзя было подходить стандартно — под ключ такое предприятие в оптимальные сроки при ограниченном финансировании было не сдать. Кроме того, работа велась в Восточной Сибири — регионе, где дефицит рабочей силы был традиционным явлением. Нужно было выработать систему, при которой аккумулировались бы передовые отечественные и зарубежные научно-технические разработки.

У Кузнецова все это получилось. «Завод — это моя жизнь, — говорит он, — мое дело, мое творчество, если угодно. Трудно выразить все чувства словами. Создание крупного предприятия, трудового коллектива, инженерного корпуса — творческая работа, от которой получаешь огромное удовлетворение. По-моему, великое счастье, когда ты можешь реализовать себя и то, что в тебя заложено родителями и Богом. Мне повезло. В конце концов, смысл жизни человека — в его труде. К счастью, живем мы в благословенном сибирском краю, где особая порода людей — деловых и предприимчивых». Параллельно со становлением производства Кузнецов занимался и развитием социальной инфраструктуры. По количеству построенных объектов КраМЗ установил рекорд среди предприятий страны, который до сих пор не побит: заводская поликлиника, больничный стационар, плавательный бассейн, спорткомплекс, пять закрытых теннисных кортов, конноспортивный манеж на 50 голов, Дворец культуры, гостиницы, база отдыха на водохранилище, санаторий в Адлере. Далось это непросто. Кузнецову часто приходилось проявлять чудеса дипломатии, чтобы доказать московским чиновникам необходимость постройки того или иного социокультурного объекта. Иногда приходилось хитрить — не сообщать в отчете, какой именно объект строится. Но и здесь ему сопутствовала удача. Объекты строились на радость горожанам, а самое большое, что получал директор КраМЗа за свои инициативы — выговор без занесения. Хотя поговаривали, что при желании его могли бы даже посадить. Но регионом в то время руководил Павел Федирко, который также постоянно «пробивал» в столице объекты соцкультбыта для края. Федирко видел в руководителе крупного завода родственную душу и поддерживал его начинания.

«Красного директора» Кузнецова постоянно спрашивают, в чем его управленческий секрет, на каких принципах он выстраивал стратегию руководства, как оттачивал стиль. Александр Николаевич охотно делится своими мыслями об искусстве управления:

«Я склоняюсь к либерально-коллегиальному стилю управления. При нормальном течении дел на предприятии я предоставлял своим ближайшим помощникам и руководителям среднего звена максимальную свободу действий, поскольку каждому на своем рабочем месте видно, как лучше поступить в конкретных ежедневно меняющихся ситуациях. Единственным критерием оценки их работы был результат. Ничто так не ограничивает активность человека, в том числе творческую, как мелочная опека сверху, жесткий контроль каждого шага. В такой атмосфере невозможно формирование в коллективе духа сотрудничества и сохранения личной ответственности за принимаемые решения. Руководящий штаб организации должен быть союзом единомышленников. Важна и способность руководителя в критические моменты прибегать к авторитарному типу руководства. Необходимо умело совмещать перспективное и оперативное управление. Думаю, самое трудное для руководителя — подбирать кадры, прежде всего по их деловым качествам, готовить и проверять наиболее перспективных, заявляющих о себе своими делами работников. Задача директора заключается и в создании такой атмосферы, когда имеющийся деловой и профессиональный потенциал работников смог бы проявиться в полной мере. Известно, что никого нельзя заставить мыслить творчески, но создать соответствующую атмосферу на предприятии необходимо».

Но к одному явлению, без которого вряд ли обходится любой рабочий процесс, Кузнецов относится очень настороженно. Речь идет о критике. Александр Николаевич уверен, что от доброжелательности пользы гораздо больше. И на промахи подчиненных нужно обращать внимания меньше, чем на их успехи.

«В этом меня убедила сама жизнь, и вряд ли кто-то сможет переубедить. Критика может привести к улучшению результатов лишь при условии, что ее высказывает человек, пользующийся полным доверием и уважением критикуемого, и только в форме доброжелательного замечания или совета, по возможности делать это нужно непублично. Мне близка позиция японских управленцев с их корпоративной солидарностью. В японских фирмах не принята открытая критика работника. Считается, что взыскания и замечания снижают трудовую активность, а это невыгодно фирме. Человек должен приходить на работу в хорошем настроении. Страх наказания порождает беспокойство и суетливую активность. Японцы считают гордость и достоинство самыми мощными стимулами человеческого поведения, противостоящими страху и зависти. Именно поэтому у них проявляется огромная забота о „сохранении лица“ работников, деликатность в общении с ними. Главная задача японского менеджера — выявить и мобилизовать в интересах фирмы самые сильные стороны человека и нейтрализовать его слабости. Мне кажется, это хорошая практика, и на нее стоит обратить внимание нашим руководителям».

Со временем авторитет директора вырос на КраМЗе настолько, что к нему стали приходить с разными личными проблемами. Не всегда они касались заработной платы, условий труда, обеспеченности жильем. Александр Николаевич вспоминает, что с некоторыми вопросами впору было идти к священнику, а не к «красному директору».

«Когда я увидел, что в меня поверили, я старался всеми силами поддерживать и оправдать такое доверие, и сделать это было не всегда просто».

Управленческий талант Кузнецова восхищал многих. В том числе и писателя Виктора Петровича Астафьева, с которым Александр Николаевич был дружен. Люди разных профессий сблизились не только из-за общего фронтового прошлого. Они сошлись и в положительной оценке происходивших в стране перемен. Поздравляя Кузнецова с юбилеем, Астафьев писал: «И во время всевластных партвождей вы умели блюсти свою опрятность и сохранять хотя бы относительную независимость... Интеллигент, тем более хозяйственный интеллигент, пребывающий постоянно средь советских хамов и воров, карьеристов и приспособленцев, — это субъект постоянного самообучения, а на нашей российской почве, пораженной ржавчиной лжи, это еще и подвижник духа, способный на самопожертвование и на любовь к ближнему своему, кем бы он и где бы ни был».

Александр Николаевич Кузнецов до сих пор в трудовом строю — ныне в должности советника генерального директора фирмы «СиАл». Конечно, сказывается возраст, работоспособность уже не та. Но если оставить любимое дело, для чего еще жить? А жизнь Кузнецова продолжается. Он с оптимизмом смотрит в будущее, живо интересуется происходящим в мире, считает необходимым постоянно пытаться заглянуть в будущее.

«Прогнозы нужны уже потому, что возврата к старому быть не может. История развивается по своим объективным законам. Наша страна только начинает жить при капитализме, в свое время эту стадию мы перешагнули — на базе феодализма стали строить социализм. Плоды этого перешагивания мы сейчас и пожинаем. Конечно, люди есть люди, и, естественно, переход от однопартийной диктатуры к свободе и полной вседозволенности многих развратил. Это мы переживем, а к прошлому никакого возврата быть не может. Мы будем расти в соответствии с законами общественного развития. Все идет по правильному пути, надо верить в это». Когда называешь Кузнецова оптимистом, он соглашается, уточняя: «Оптимист и борец. Жизнь — борьба. Если человек в жизненном море не будет двигаться, барахтаться, а стараться плыть по течению, он утонет».

«За все надо бороться, само ничего не происходит и не приходит. Мы много сделали в свое время в социальной сфере. Но мы были почти исключением. В начале 90-х мы создали совместное предприятие с испанцами. У них были переводчики из тех, которые детьми в тридцатые годы приехали в Советский Союз, получили образование и остались жить здесь. На очередном заседании совета директоров испанская сторона и привезла переводчика — одного из детей республиканцев, вернувшихся потом на историческую родину. После заседания в неформальной беседе он неожиданно стал критиковать нашу общественную жизнь: „Надо работать, а вы что делаете? У нас тоже в стране был генерал Франко и его диктатура. Он умер, мы ему памятник поставили и стали дальше работать. Я коммунист, наша партия в парламенте представлена, но мы строим конструктивные отношения с властью и работаем, а не занимаемся демагогией на митингах. Кому нужны сплошные митинги, какую продукцию они производят? Они только губят страну“. Мы его попросили выступить перед членами партбюро и заводского комитета. Он согласился. Когда он все это выложил — у людей глаза на лоб полезли. Настолько неожиданными стали откровения испанского коммуниста о том, как наша страна смотрится со стороны».

Наш герой, как руководитель предприятия, понимающий, что ответственные посты, как правило, являются тяжелой ношей, сочувствует руководителям государства. Как солдат и борец по жизни, он их уважает.

«Народом управлять очень сложно. Когда смотрю на наших руководителей, всегда думаю: как же тяжело этим людям, которые взяли на себя хомут нашей политической и экономической системы. Я очень высоко ценю Горбачева и Ельцина, которые в тех тяжелейших условиях не допустили гражданской войны. Ельцин совершил поступок — дал Конституцию Татарстану и Башкортостану. Не допустил войны. Нужно не бояться иногда взять на себя ответственность. Хотя это всегда самое трудное. Нужно работать, думать о народе, а не витать в облаках. Вот приезжаешь к скандинавам и немцам, с которыми мы работаем. Эти нации тоже пережили тяжелые военные и послевоенные времена, одолели разруху, экономическую нестабильность. Но при этом посмотрите — у них гораздо больше делается для простых людей. Конечно, им легче, поскольку это маленькие страны, а не огромная Россия, которая приняла и сохраняет большое количество малых, иногда умирающих народов. Ну, так уж сложилась для нас история. Пришлось нам пережить семидесятилетний эксперимент „построения реального социализма“. Наш народ из него извлек хорошие уроки, и теперь уже нет сомнения, что он успешно преодолеет любые трудности».